Сибирские огни, 1959, № 5

«Значит, сказали Епифанцевы нашим, что видели меня... — думал он, сопровождаемый выводным надзирателем. — Кто же приехал-то? Неужели Наташа?» Вот и обширная, опаленная солнцем, песчаная площадка тюремного двора, большие сводчатые ворота. С наружной стороны их гремят ключи. Рядом с тюремными воротами — деревянный, под цинковой крышей, дом. В одной его половине — караулка, другая приспособлена для свиданий. В этой комнате одно окно и два продольных барьера — высотой в пояс человеку. Между барьерами коридор, где во время свиданий находился надзиратель. Таким образом встречающиеся, разделенные барьерами могли видеть друг друга на расстоянии одной сажени и разговаривать в присутствии надзирателя, который тут же проверял передачи. Наташа неподвижно стояла у барьера. Ничто не выдавало ее волне­ ния, лишь сквозь загар лица временами проступала бледность, которую оттенял черный материнский полушалок. Потемневшие глаза Наташи были устремлены на дверь, откуда должен был появиться Андрей. В ее воображении он был все таким же, каким ушел на службу, — чернобро­ вый казак с чуть заметным пушком на верхней губе и с выбившимся из- под серой папахи волнистым чубом. Дверь протяжно скрипнула, и, гремя кандалами, вошел Андрей. Пе­ ред Наташей стоял худой, бритоголовый, бородатый человек в арестант­ ской одежде, в ручных и ножных кандалах. Только глаза его, большие карие глаза почти не изменились и смотрели на нее с такой же нежной грустью, как и четыре года тому назад. По глазам и узнала Наташа сво­ его Андрея и, узнав его, залилась слезами. Старый надзиратель Фадеев, сам уроженец Калгинской станицы, сжалился над Наташей и разрешил ей подойти ближе к мужу, в кори­ дор, между барьерами, а сам даже вышел на крыльцо-, прикрыв за со­ бою дверь. Теперь Андрея с Наташей разделяла лишь перегородка ба­ рьера. Наташа обняла мужа и -снова разрыдалась, уронив голову ему на грудь. Беззвучно шевеля губами, Андрей склонился к голове Наташи, при­ жимал ее к -себе правой рукой. Обнять жену мешали ему наручники. Так и стояли они безмолвно, прижимаясь друг к другу. Первая, сквозь- сле­ зы, заговорила Наташа: — За что... за что они тебя? Андрюша... милый мой... Как же это получилось-то? — Наташа... — Андрей крутил говолой, мял рукой горло, слов­ но выдавливал из -себя слова. — Всего и не объяснишь. В общем, так наплели, что и не выпутаешься... — Да разве я виню тебя... знаю, что осудили... зазря... разлучили... злодеи проклятые! Летели минуты, и сколько прошло их — оба -не знали. Андрей му­ чительно обдумывал, как бы высказать ей то, что считал главным. Нако­ нец он решился. — Наташа, милая моя... ведь меня., навечно осудили. Не дождать тебе меня... Ты сына-то нашего... береги, расти... А ежели найдется чело­ век по душе... так ты не сомневайся... Наташа вздрогнула, точно кто ударил ее бичом, оторвала лицо от -груди Андрея, встретилась с его глазами. В суровом взгляде ее Андрей увидел упрек. — Ты... ты что сказал мне? — голос Наташи обиженно дрожал, со­ рвался на хриплый полушепот. — Д а как же это можно? Снаружи на крыльце послышались шаги, легкий стук в дверь, и в комнату, гремя связкой ключей, вошел Фадеев.