Сибирские огни, 1959, № 5

все не приходил в собрание, то уходил из него другой дорогой, то шел с кем-нибудь вдвоем, втроем. — Как, скажи, заговоренный он, холера его забери, Зубатка про­ клятая, — сердито ворчал Индчжугов, уже в третий раз отправляясь в засаду. — Сегодня он здесь,— шепнул Григорию Чугуевский.— Сейчас ви­ дел его в собрании. Смотри, в случае чего — не сплошай. — Это уж будь покоен. Только бы скараулить, не сорвется. К облюбованному месту— полуразрушенной водяной мельнице, Ин­ дчжугов пришел, когда совсем стемнело. Полная луна поднялась над сопками, и от мельницы виден был раскинувшийся за речкой лагерь: стройные ряды палаток, темные силуэты конюшен и прочих лагерных строений. Хорошо видно спускающуюся с горы к речке тропинку; по этой тропинке и ходил Токмаков из клуба домой, в станицу. Почти все офице­ ры полка жили в палатках, лишь командир полка да есаул Токмаков- предпочитали квартиры в станице. Зарядив винтовку, Григорий устроился недалеко от мельницы, возле- старой раскидистой черемухи. Отсюда ему далеко видно тропинку, ко­ торая в этом месте пролегла шагах в тридцати от мельницы. «Только бы посюда пошел, — думал Индчжугов, устраиваясь по­ удобнее. — Ночь как раз светлая, вон только та тучка не закрыла бы месяц. Ну, да на таком-то расстоянии все равно не промажу, а ежели так же светло будет, то я его, как белку — в глаз выцелю». И вспомнил Индчжугов, как он с отцом охотился на белок, как хо­ дили вдвоем зимой на медведя, которого подняли из берлоги. Многое- вспомнил Индчжугов в этот тихий, лунный вечер. И родную станицу. Село, где родился и вырос, и зазнобушку свою, Катю. Что-то она делает теперь? «Спит, наверно, спокойно, — думал Григорий. — И в думушке нет у нее, чем я занимаюсь. Да-а, человека убить собрался, убивцем стать. Грех ведь это, большой грех, а не убить его, он и дальше будет людей тиранить. Оно, положим, уничтожить такую собаку и грех-то не­ большой. Эх, покончить бы с ним благополучно, возвернуться домой по­ добру-поздорову...» Размышления Григория прервал ухнувший неподалеку филин. Индч­ жугов вздрогнул от неожиданности, и тут ему послышались еле улови­ мые звуки шагов, хруст гальки под сапогом. Он напряг слух и зрение,, но в этот момент темное облако надвинулось с востока, закрыло луну,, и все вокруг померкло. Когда луна снова показалась, Индчжугов уже хорошо увидел иду­ щего тропинкой человека. Вот он обошел куст, идет прямо, на плечах его искрятся погоны... Он! Сердце у Григория забилось сильнее, повер­ нувшись, он вскинул винтовку, опершись левым локтем в землю. Григо­ рий знал, что на таком расстоянии промаха не будет. Он прицелился сначала в голову, затем, для верности, взял чуть пониже, в грудь, и, уже укрепив палец на спуске, вдруг сдержался: «Как зверя выцеливаю! Ах, черт, даже рука не поднимается... — Григорий опустил винтовку, выпря­ мился. — Не стоит эдак-то, совесть мучить будет. Уж лучше по-честно­ му, открыто. Я же за правду буду биться, за казаков наших, супротив злодея. Чего же мне бояться? Вот рази из ливольверта саданет по мне? Д а нет, на близком-то расстоянии не успеет, шашкой будет оборо­ няться». А Токмаков уже совсем близко, слышно, как под сапогами его хру­ стит галька. Григорий поставил затвор на предохранитель, закинув вин­ товку за спину, снял фуражку, перекрестился на восток. Он подождал еще немного, и когда до есаула оставалось шага три- четыре, обнажил шашку, выскочил из-за куста: