Сибирские огни, 1959, № 5
перь, сидя напротив нее на березовом обрубке, сначала поскреб за ухом, затем палочкой подгрудил в костер головешки и наконец решился. — Спросить, Федоровна, хочу тебя. — Чего такое? — Да ведь оно, вишь... Домой хотел отпроситься. Там у меня девка осталась, дочь, значит. Хозяйку-то я схоронил опосля успенья. Так вот и надо бы сходить домой, помочь девке-то свой хлебушко убрать, какой есть... — А много тебе еще отрабатывать? — Д а оно, ежели подобру-то, почти что отработано. Парень мой здесь вот уж десять ден, и я пятый день отробил. А забору-то было пять пудов муки яричной. Наверно, с неделю придется ишо отрабатывать. — Вот оно что... — Настя посмотрела на всклокоченного, костляво го Прохора, на его рваную, с оторванным козырьком, фуражку, на гряз ную, в заплатах, рубаху, и ей стало жалко этого забитого нуждой му жика. И тут в голове Насти возникла дерзкая мысль: «Сказал же свекор, что полной хозяйкой буду. Ну, вот и начну хозяйничать. Обождите, Ша калы». — Ладно, Прохор, — сказала Настя. — Считай, что за долг отра ботано. Сам ты, если хочешь, иди домой, а сын-то твой пусть поживет еще здесь, поработает. Платить за работу буду — не обидится. Видя, что мужик хоть и обрадовался, но слова ее воспринял с неко торым сомнением, она добавила как можно решительнее: — Понял? Отправляйся домой, а ежели Савва Саввич спросит чего, так и скажи: Настасья Федоровна, мол, отпустила. И все. Прохор даже рот разинул от удивления. — Да неужто правда? Ну, Федоровна, ежели так, то дай тебе бог добра да здоровья. А парень, что ж, пусть поробит. Управлюсь я без не го с дочкой. Прохор поспешил в зимовье обрадовать сына, и не успела Настя отойти от костра, как к ней подошел долговязый Антон, за ним еще два мужика, а вскоре вокруг Насти сомкнулся шумливый круг работников. Говорили все разом: — Федоровна, а мне как? — Меня подсчитай-ка. — Я с самого успенья работаю. — Федоровна... — Подожди ты, не лезь, дай мне досказать. — Тише! — Настя поднялась с чурки, на которой сидела, и повы сила голос: — Тише! Не галдите. Сейчас не буду ничего делать, поздно уж. Идите спать. А завтра перепишу, кто сколько отработал, а плату прибавлю. — Это бы хорошо-о. — Давно бы так. Довольные таким оборотом дела, работники разошлись, и в зимовье долго в этот вечер не замолкал разговор, в темноте красными точками вспыхивали и медленно гасли самокрутки... После обильно прошедших дождей вновь установилась хорошая по года. По утрам уже ощущается легкий морозец, инейком припудрена земля, прозрачным ледком покрыты лужицы. А днем ■— благодать, теп ло, но не жарко. В голубом поднебесье ни облачка, в недвижном воз духе плавают легкие паутинки. На побуревших, подкрашенных золотом и киноварью еланях кипит работа.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2