Сибирские огни, 1959, № 5

ком плане, в каком возникает он сейчас, после XXI съезда партии. Анатолий Иванов пытается решить это не по методу «раз-два», не потому, что раздался выстрел «Авроры» в 1917 году и начался новый мир, а по­ ставил, как серьезную задачу очищения поколений, — тяжелое мучительное очи­ щение от той скверны буржуазного со­ знания, с которой выросли наши отцы и которая имеется еще до сих пор в на­ ших душах. Начав свое выступление с разговора о Мелехове и о Сторожеве, я возвраща­ юсь к созданным Ивановым образам, чтобы подчеркнуть их отличие от соз­ данного М. Шолоховым и Н. Виртой. Мне кажется, что А. Иванов возло­ жил на свои плечи задачу более труд­ ную. Он не только показал нам врагов советского строя, деда и отца Бороди­ ных, но показал попытку этих людей перекраситься, временно притаиться и вроде как изнутри взорвать Советскую власть... В нашей литературе более или менее широко известен еще один такой образ. Я напомню роман Шухова «Ненависть». Там эта попытка была отражена в до­ вольно яркой форме, но А. Иванов взял на себя больше: он показал страшную живучесть этих прежних представле­ ний, а так как они живучи и владеют человеком на протяжении десятилетий его советской жизни, то возникает важ­ нейшее качество книги А. Иванова—она учит советского человека бдительности, умению видеть людей такими, как они есть на самом деле, а не какими хотят казаться в целях приспособления к но­ вой жизни и, в конечном счете, борьбы против строя, который их иногда не устраивает. В методе А. Иванова привлекает чест­ ность, — внимание ко множеству дета­ лей, которые он вводит, не боясь обви­ нения в том, что изображает лишь одни теневые стороны. Он группирует их, создавая образ такой силы, который в душах читателей вызывает не страх, а тревогу. И действительно, это фигуры ■страшноватые, но они вызывают жела­ ние и стремление быть беспощадными к Григорию и найти какое-то человече­ ское отношение к сыну его Петру, что­ бы спасти из-под влияния отца. Это и есть работа по коммунистиче­ скому воспитанию. Это книга, которая заставляет воевать против самоуспоко­ енности: революция, мол, произошла, все у нас хорошо, идем к коммунизму... Но она борется и против ложной по­ дозрительности. Могли бы найтись люди, которые, зная, насколько одиозна фи­ гура Григория только на него перенесли бы груз вины отца Петра-младшего. И этот философский вопрос, который поднимает книга, говорит о главном: книга имеет право на жизнь, сделана с позиций социалистического реализма, написана не поверхностно, а глубоко, с философским осмыслением и с хорошим писательским уменьем обобщать и со­ единять отдельные изолированные явле­ ния в образы. Может возникнуть вопрос — у нас было довольно модно задавать автору этот вопрос: типичен ваш герой или нет? Я думаю, что Григорий Бородин — лицо не типическое, а исключительное. Но тут происходит интересная вещь... Сам по себе Бородин — личность исключительная, а образ его носит чер­ ты типического — определенная типиза­ ция явлений, типизация определенной классовой прослойки... И с этой точки зрения — он ' типический образ для своего класса, своей эпохи. Я внимательно слушал выступление А. Иванова и обратил внимание на то, что он произнес слово «противоречия». Это возбуждает серьезное внимание и интерес к личности автора, к его методу работы и осмыслению жизненных явле­ ний. Есть ли в нашем обществе противо­ речия? Сейчас в этом сомнений быть не может. Противоречия есть, они не анта­ гонистические, как говорится, но до­ вольно-таки неприятные. Могут сказать, что эта книга харак­ теризует уже пройденный этап, что та­ ких Григориев Бородиных сейчас нет. Но если их и нет в таком виде, налицо остается серьезное противоречие между личной собственностью и собственно­ стью общественной. Это противоречие не снято, как не снято и другое проти­ воречие: факт имущественного неравен­ ства. Оно не имеет прежней основы, против которой в свое время прозвучал залп «Авроры», но налицо противоречие между людьми, находящимися в менее и в более обеспеченном положении... С другой стороны, имеются в нашей со­ циалистической стране такие рабочие и служащие, которые хотят работать по­ меньше и получать побольше... Я говорю об этом потому, что корни бородинщины есть у нас и сейчас, и с этой точки зрения книга А. Иванова «Повитель» сделает доброе, полезное дело. Правда, она не из «мягких» книг, ко­ торые закрываешь с улыбкой удовле­ творения и чувствуешь «благорастворе­ ние воздухов и плодов земли»... Эта книга жестокая. Эта книга, если хотите, даже злая, но она является серьезным оружием советского писате­ ля в борьбе против буржуазного созна­ ния людей в нашей стране. И я думаю, что роман вызовет очень серьезное внимание в широких слоях нашего на­ рода, что книга будет принята на воору­ жение в странах народной демокра­ тии, — там, где в деревне инстинкт лич­ ной собственности еще более сильно выражен, чем у нашего колхозника. Не все в этой книге мне нравится. Автор иногда изменяет своей манере.