Сибирские огни, 1959, № 5

встречный, несет с далеких низовий сухой, пахучий воздух, опаленный зноем равнины. Собаки на плоту вдруг всполошились, торчмя подняли уши — так бывает с ними, когда они слышат подозрительный звук. Но вот они подняли насторо­ женные морды и замерли, глотая воздух широко раскрытыми ноздрями. Затем Бойка перевела вопросительный взгляд на Василия Николаевича, пытаясь что- то сказать умными глазами и, видимо, по-своему, по-собачьи, удивляясь наше­ му спокойствию. — Зверь где-то близко живет, — сказал Василий Николаевич и пригрозил собакам пальцем — дескать, успокойтесь. Но они продолжали вести себя подо­ зрительно, вытягивали морды навстречу ветру, захлебывались воздухом. Плот выплыл за край леса, и мы оказались у широкой тиховодины, заставленной корягами самых причудливых форм. Казалось, какие-то речные чудовища с длинными хвостами выступили из воды, чтобы погреть на солнце свои облез­ лые спины. Мы уже проплываем тиховодину, когда справа доносится приглушенный стон и что-то взметывается белым лоскутом на последней коряге. Собаки бро­ саются к краю плота, замирают. Мы настораживаемся. И вдруг там же, над ко­ рягой, взметнулась человеческая рука!! Невероятными усилиями мы останавливаем шестами бег плота на краю слива. — Держи! — кричит Василий Николаевич, а в глазах какое-то безумное решение. Он хватает конец причальной веревки, прыгает с ней в воду. За ним соба­ ки. На миг все они исчезают за стеною брызг. Бойку с Кучумом сносит течение. Василий Николаевич упрямится, тяжело машет руками, пытаясь добраться до коряги. Я теряю силы, шест выгнулся, вот-вот лопнет, и вода бросит плот на речные ухабы, что ниже слива, и тогда бог знает, что (может случиться с Васи­ лием, если он упустит конец веревки, и со мной. Все это происходит в какие-то секунды. Я чувствую, как слабеют руки, плот начинает разворачиваться. Тщетно пытаюсь удержать его. Но- вот он вздрогнул, задержался. — Пускай! — слышу голос Василия Николаевича. Он уже на краю коряги, оседлав толстый сук, тянет веревкой плот. Я помо­ гаю ему шестам, и через минуту опасность остается позади. Быстро приходим в себя и не верим глазам: в двадцати метрах от нас, на этой же коряге — привязанный человек. Это — Глеб, но узнать его невозмож­ но. Нас охватывает чувство радости. Кажется, лучшей награды за все пережи­ тое нельзя придумать. Мы не знаем, что сказать, да и нет таких слов, чтобы мож­ но было выразить сейчас свое состояние. Хочется скорее пригреть его человече­ ской лаской, убедить, что он спасен. Мы подтаскиваем ближе плот. Я все еще не могу признать в этом еле жи­ вом человеке Глеба. Парень почти голый. Вода сняла с него сапоги, шапку, те­ логрейку, а штанами он привязался к коряге. Он весь посинел, губы перекоси­ ло страдание. На них пузырится желтая иена. Глаза смотрят на нас каким-то диким и в то же время жалобным взглядом. Из горла его вырывается нечлено­ раздельный звук, как мычание, но в нем радость надежды. Он пытается улыб­ нуться, но из глаз текут слезы... — Ну-ну, не плачь, Глебушка, — слышу ласковый голос Василия Нико­ лаевича. Он хочет сказать еще что-то, но отворачивается и рукавом выти­ рает лицо. Я хватаюсь одной рукой за корневище, другой хочу отвязать Глеба, но тот впивается в меня пальцами, как коршун в добычу, виснет на мне, не отпускает, боится опять остаться один. Не могу высвободиться. На помощь приходит Ва­ силий Николаевич, и .мы стаскиваем парня на плот. Укладываем на телогрейку и начинаем растирать. Руки, нош безвольные, как плети, тело в синяках и ца­