Сибирские огни, 1959, № 5

Кто-то чиркнул спичкой, закурил. Далеким огоньком засветилась в темно­ те цигарка. Над ухом простонал каким-то чудом сохранившийся комар, и где-то за рекой прогрохотал обвал. Люди словно онемели, — у каждого свои думы. Я перелез через чьи-то ноги, через ворох мокрой одежды, сваленной у входа, и выглянул из палатки. Ни неба, ни земли, куда ни посмотри — всюду тяжелая свинцовая тьма да бешеный ветер бьется с лесом, оплакивая все живое жут­ ким ;воем. И вдруг блеснула молния, отбросцв тьму и осветив на миг потрепанные лиственницы,' вспухшую реку и за дождевой завесой остров. Но все исчезло так же мгновенно, как и появилось, только в душе осталась щемящая боль за Глеба. «Прилепится же к человеку такое!» И тут же вспомнились собаки: где они, бед­ няжки, спасаются в такую непогодь? Гроза отходила на север, сталкивая туда тучи. Послабел и дождь, но страшная тьма еще не поредела и ветер еще больше свирепел. Его разноголосый вой мешался в черноте с непрекращающимся треском падающих на землю вели­ канов. То справа, то слева валились деревья, подминали под себя чащу; со смертным стоном они ложились в могилу, до конца не выстояв свой век. И странно, даже когда ветер наконец стих, тайга по-прежнему шумела тре­ вожно. С черного неба падали остатки влаги. Только теперь мы вспомнили об усталости. Кажется, можно уснуть. Бедный Глеб, как он там один на острове! Сумеет ли разжечь костер? При свете спички находим свои постели, устраиваемся, кто где может. В палатке тесно, а во второй сложен груз. Но до утра недалеко, как-нибудь про- коротаем остаток ночи. Я забираюсь в спальный мешок. Василий Николаевич рядом что-то тихо жует. Мне есть не хочется, тороплюсь уснуть. Лиханов уже похрапывает... Засыпая, тщетно стараюсь припомнить картину налетевшего' урагана, не совсем ясно схваченные детали, нужные для записи, но мысли плывут сторо­ ной, а слух улавливает отдаленный, еще неясный гул. В полусне пытаюсь уяснить, что это? Хочу проснуться, но не могу поднять головы, пошевелиться. Все во мне отяжелело... А гул доносится яснее, наплывает новой неотразимой бедой. Наконец, я вы­ рываюсь из полузабытья. Все та же темная ночь. Вернулся ветер, снова бродит в вышине. Шумит исхлестанный лес. Все спят. «Как хорошо, что это был сон»,— думаю я, поворачиваясь на другой бок. Вдруг справа, подобно взрыву, гигантская волна ударяет о каменистый берег. Все просыпаются, вскакивают. Что-то явно творится на реке. Слух улав­ ливает странные звуки чего-то надвигающегося на нас, как неизбежность. Каза­ лось, будто какое-то чудовище, ворча, скребет огромными когтями по дну реки, сглаживая вековые перекаты, руша берега и сталкивая в темноту выкорчеван­ ные деревья. Все это где-то рядом, давит на нас, шипит по-змеиному. Я не могу найти свои сапоги. Трофим напрасно чиркает отсыревшими спич­ ками. Улукиткан чтоло1бормочет на своем языке. Василий Николаевич уже на берегу и оттуда кричит неистовым голосом: — Вода! Вода! Поднимайтесь! Вода прет валом! И, будто в доказательство, из черноты кромешной мы слышим пугающие всплески — это падают в воду подмытые лиственницы. Мы все выскакиваем разом, кто в чем есть. Хотя бы звездочка блеснула! Почему так долго тянется эта ужасная ночь? Глаза с трудом различают во мра­ ке белесую ленту Лучи и бегущие по ней уродливые тени. Это смытые водою де­ ревья уплывают от родных берегов. Зея и Луча, сплетаясь мутными волнами в один беснующийся, клокочущий водяной клубок, уносят в темень богатую добычу. Наше внимание приковывает остров. Его не видно в темноте, но там тво­