Сибирские огни, 1959, № 5

В его застывшей позе страх перед неразгаданным. Как чертовски напряжен: зверь в этот момент, пытаясь узнать, что за чудо прилепилось к ольховому ку­ сту я было ли оно тут раньше? В другое бы время ему достаточно одного ко­ роткого взгляда, теперь же он зря пялит на меня свои большие глаза, торчмя ставит уши, все в нем парализовано бешеным натиском паутов. Хотя эта сцена длится 'всего несколько секунд, но мне их достаточно, чтобы на всю жизнь за­ помнилось увиденное. Какое счастье для натуралиста увидеть в естественной обстановке, так близко, зверя именно в том возрасте, когда от него так и разит силой, дикой вольностью! А ведь, черт возьми, если бы не пауты, разве представилось бы мне это редчайшее зрелище? Испытывая муки от их укусов, я в тоже время... благодарил проклятых насекомых. Во внешних формах этого сокжоя как-то особенно резко заметны черты самца: в упругих мышцах, в откинутой голове, в раздутых докрасна ноздрях живет что-то властное, непримиримое. А сам он весь кажется вылитым из красной меди. Какие изящные ноги, как пропорционально его тело! Будто ве­ ликий мастер оттачивал его! Только почему-то не отделал до конца ступни ног. так и остались они несоразмерно широкими, тупыми и очень плоскими. Что-то незаконченное есть и в голове сокжоя. Мастер, кажется, нарочито оставил ее слегка утолщенной, чтобы не спутать с заостренной головой его собрата — благородного' оленя. Но какие рога! Хотя они еще не достигли предельного раз­ мера, их отростки еще мягкие, нежные, обтянуты белесоватой кожей, но и в та­ ком, далеко не законченном, виде они кажутся могучими и, может быть, даже- чрезмерно большими по сравнению с его длинной, слегка приземистой фигурой. Из всех видов оленей сокжой носит самые большие и самые ветвистые рога. Зверь вдруг, словно опомнившись, трясет в воздухе разъеденными до кро­ ви рогами и с отчаянием, перед которым отступает даже страх, проносится ми­ мо меня, так, видимо, и не разгадав, что за чудо стоит у ольхового куста! Я ви­ жу, как он в беге широко несет задние ноги, как из-под плоских копыт летяг камни. И, кажется, уже ничего не различая впереди, зверь со всего разбега ва­ лится в заводь. Столб искристых брызг поднимается высоко, и на гальку летят клочья бледно-желтой пены. Те|перь только я успеваю укрыться за кустом. Мне никогда до этого не приходилось видеть, как купаются в реке звери. Поистине увлекательное зрелище! Сокжоя почти не видно за пылью взбитой воды, мелькают только ,рога да слышится глухой, протяжный стон, не то от облегчения, не то от бессильной попытки стряхнуть с себя физическую боль. Но вот звуки оборвались, успо­ коилась заводь. Вижу, сокжой стоит по брюхо в воде, устало пьет воду и бес­ прерывно трясет то своей блестящей шубой, то могучими рогами. Даже в реке его не оставляют пауты. Он начинает злиться, бить по воде передними ногами и неуклюже подпрыгивать, словно исполняя какой-то дикий танец. Каким забавным кажется взрослый сокжой в этих необычных для него дви­ жениях. Он напоминает мне купающегося ребенка. Но всему, кажется, есть предел. Зверь вдруг вскочил и, подчиняясь какой- то внутренней силе, выпрыгнул на берег. Он опять ищет спасение в беге. Я мгно­ венно вскакиваю на нош, ложе карабина прилипает к плечу. Грохочет выстрел. В знойной 'тишине коротко огрызается на него право- бережная скала. Пуля, обогнав сокжоя, взвихривает пыль впереди него. Это мне и нужно! Зверь круто поворачивает назад и, охваченный страхом, несется на меня. Глаза тревожно шарят кругом, ноги готовы вмиг отбросить в сторону тяже­ лый корпус. Теперь все подозрительное вызывает в нем страх. Увидев меня, он бро­ сается в реку, огромными прыжками скачет через заводь и исчезает в бурном потоке Зеи. А над косой носятся обманутые пауты, не понимая, куда девался