Сибирские огни, 1959, № 4

Вот он, казак-то, какой бравый вырос у меня! — И вздохнула. — Выли­ тый отец! Куда тебя определили, Егорушка? — В полк, мама, в первый Аргунский полк. Д о дому шли пешком. Егор, ведя коня в поводу, поддерживал мать под локоть. — А постарела ты, мама, за это время, — участливо говорил он, вспоминая былую красоту матери. — И морщинки у глаз появились, и волосы на висках поредели. — Старею, Егорушка, да и жизнь-то провела, сам знаешь, в тяжком труде да в заботе. Михаил поджидал у ворот. В отличие от Егора, Михаил походил на мать: такой же овал лица, изгиб бровей, такие же черные вьющиеся во­ лосы и лучистые карие глаза. Высокий и широкий в плечах, он казался старше своих восемнадцати лет. — Смотри, какой здоровяк вымахал?! — удивленно и радостно во­ скликнул Егор, здороваясь с братом. — И ростом-то почти догнал меня. — Д авай сборемся, — ощерив в улыбке белозубый рот, предложил Михаил. — Рановато тебе еще со мной бороться. — Д а ничего, брат, не сразу осилишь. Мы третьего дня на мельни­ цу ездили с хозяином, силенку там пробовали. Мешки у нас пуда по че­ тыре с половиной, он один мешок занес в мельницу, да и то кряхтел сколько, а я их все — и легонько. — Молодец... Братья зашли в ограду, Егор принялся расседлывать Гнедого, мать ушла доить коров. Поручив Михаилу отвести и стреножить на лугу ко­ ня, Егор занес в сени седло, шашку повесил на гвоздик у двери, тут — как он помнил — всегда висела шашка отца. Выйдя из избы, Егор по-хозяйски обошел ограду, заглянул во двор к коровам, в низенький сарайчик, где на жердочках сидели куры, потро­ гал рукой столбик, который уже давно подпирал полусгнивший желоб крыши и сел на крылечко. Густели сумерки, над сопками в небе висел серебристый серп молодого месяца, на болоте под горой хором квакали лягушки. С луга вернулся Михаил с уздой в руках, сел рядом. — Хороший у тебя строевик. — Конь — лучше некуда. — Я себе такого же наметил у хозяина, теперь ему два года. Ры ­ жий, белоногий, ха-ароший будет конь. — Смотри, не ошибись. — Не-ет, я его спытаю сначала... С улицы донеслись голоса парней, смех, один из парней тренькал на балалайке, двое или трое подпевали: — Уж ты, тятька мой родной, Я не пахарь, тятька, твой, Ах, не косец я луговой. Разоритель домовой. Рад бы гебя не зорить. Д а с л у ж б а ц а р с к а я в е л и т . — А ведь верно сложили песню-то, — вздохнув, сказал Егор. — Д ля казака сынЪвья — одно разоренье... Да-а ... А ты, Михаил, смотри, береги маму, помогай ей, чем сможешь. В случае заболеет, али еще ка­ кое несчастье, ежели не будет, чем помочь, корову продай, надо будет — и вторую, а маму соблюди! Помни: она нас fte бросала в сиротстве, как тяжело ни было, а выростила. — Конечно, чего ты мне про это говоришь? Я и сам хорошо пони­ маю. 6. «Сибирские огни» № 4.