Сибирские огни, 1959, № 4

знание, метался, раскинувшись, по кровати, в горячечном бреду вспо­ минал Ермоху, а чаще всего Настю. Она часами сидела около его посте­ ли, гладила его горячие руки, перебирала пальцами свалявшийся чуб, плакала , а когда Егор приходил в сознание, поила его водой из ложки, пыталась накормить молочной кашей. В минуты просветления он узна­ вал Настю и в помутневших глазах его вновь вспыхивали живые огонь­ ки. — Настюша, милая! — беззвучно, одними лишь губами, шептал он, пытаясь улыбнуться, двигал пальцами, чтобы погладить ее руку, и, обес­ силенный, снова впадал в забытье. Настя сутками не отходила бы от Егора, если бы не Марфа. — Ты хоть подумай, что ты вытворяешь-то, — напускалась она на нее, — ведь ты и себя опозоришь, и Егора в каторгу упекешь. Послу­ шай-ка вот, что люди-то рассказывают. В Маккавеевской станице, слышь .ты, один так же вот удумал отбить просватанную, ну и хлебнул горячего до слез. Ее обратно к жениху представили, а ему плетей всыпали на сходке, да в кандалы, да на каторгу. То же самое и Егору будет, ежели свои фокусы не бросишь. Себя не жалеешь, так его хотя пожалей, загу­ бишь парня! Ни за грош загубишь... Такие разговоры возобновлялись каждый день. Настя не знала, что ей делать, она едва прикасалась к еде, мало спала по ночам, а днем ни­ где не находила места. З а день до свадьбы она, неожиданно для себя решила посоветовать­ ся с Ермохой, — как он ей скажет, так и будет! У нее возникла крохот­ ная надежда, что он найдет какой-то выход. И вот Настя пришла к нему в зимовье. Старик при свете керосиновой лампы сидел за починкой ун­ тов. Обернувшись на стук двери, старик удивленно воскликнул: — Настасья! Проходи, девушка милая, садись, гостья будешь. — Здравствуй, дядя Ермолай. — Здравствуй, здравствуй, красавица... Говори, послухаю тебя. Ермоха несколько раз навещал по вечерам Егора. Он разговаривал с Архипом и наперед знал, о чем будет рассказывать Настя. — К тебе я, дядя Ермолай, как ты мне присоветуешь, — Настя се­ ла на скамью, покосилась на дверь и, понизив голос, откровенно расска­ зала старику обо всем: и о том, как собиралась она бежать с Егором, и о том,, что наговорила ей Марфа. Ермоха слушал, не отрываясь от р а ­ боты, начиная сердиться, крякал, хмурил брови. — Бить вас некому было обоих с Егором! — сурово заговорил он, выслушав Настю, отложил в сторону унт, полез в карман за кисетом. — Ишь, чего они затеяли — жениться по новому фасону. В Монголию бе­ жать. А того не подумали, дурьи головы, что бежать-то вам пришлось бы не по пустому месту, а через поселки да станицы. А уж там везде о вашем побеге известно было бы. И не дальше, как в тот же день сцапа­ ли бы вас, как миленьких, и под охраной, как рестантов, — обратно. Д о ­ ставили бы тебя в Шакалий дом со стыдом-то, как с братом, а тому ду­ раку пришлось бы шкурой своей расплачиваться, а то и каторги хлебнул бы за побег от службы. Это уж, милая девушка, бывали рога в торгу, не с одной тобой случилося. Так что мой совет тебе такой: ежели хочешь уберечь Егора, то нечего куражи наводить, обвенчайся с Семеном, и все­ го делов. И, заметив, как побледнела готовая разрыдаться Настя, старик з а ­ говорил мягче: — А ты, Настюша, шибко-то не убивайся. Уж ежели у вас с Егором в сам деле такая любовь возгорелась, так он тебя все равно не бросит, у него, брат, слово крепко. Вот посмотри, отслужит он и навовсе забе­ рет тебя к себе. З а четыре-то года мы придумаем, как тебе от Сеньки из­ бавиться.