Сибирские огни, 1959, № 4

лю погуляю, нагоняю Ш акалу страху, да и опять — за работу. А рань­ ше-то, бывало, по месяцу пил, одежу с себя пропивал. В этот вечер Ермоха разговорился больше обычного. Он знал, что когда поспорит с кем-либо, поволнуется, то ему долго не уснуть и, что­ бы успокоиться, отводил душу в разговорах. Кстати, Матрене сегодня нельзя уходить домой, она уже две ночи, не раздеваясь, чутко дремала на лавке и часто ходила в стайку, где должна отелиться хозяйская ко­ рова. После ужина Матрена понаведывалась к корове и теперь, чтоб не дремать, вязала пестрый чулок, охотно поддерживая разговор с Ермо­ хой. — Смотрю я на тебя, дядя Ермоха, и прямо-таки диву даюсь, — бы­ стро мелькая спицами, Матрена пытливо посмотрела на Ермоху. — Ро- бишь ты робишь всю жизню, а ни на тебе, ни перед тобой ничего не вид­ но, куда же ты деньги-то кладешь? Ты их, однако, столько накопил... — Што черт на крышу не забросит, — вынув трубку изо рта, под­ сказал Ермоха и впервые за весь вечер лицо его озарила улыбка. — А что, и верно, ты же один, как перст. Вот и пить, говоришь, пе­ рестал, так что никаких расходов не производишь. Поди, хочешь подко­ пить д а сразу на хозяйство стать? — Какое уж там хозяйство! — Ермоха безнадежно махнул рукой. — Моложе-то был, пробовал, так же вот жил, жил в работниках, да и надумал хозяйством обзаводиться. Старуха ишшо жива была, избенка своя, корову завел, кобылу, ну, думаю, теперь заживу, сам себе хозяин, а как до дела-то дошли — и пшик из меня получился. —- Как же так? — А так, што привык я сызмалетства в больших хозяйствах робить, а в маленьком-то у меня ничего и не получалось. Весной сеять надо, а што я на одной кобыленке сделаю? Ничего. Спарились мы, такие три ар ­ харовца, вместе, набрали коней на соху, начали сеять, ну и какая же это работа? Слезы! Вспомню, как у богача-то заломишь пары три-четыре быков в соху и воротишь чуть не в колено глуби, сразу же и сев идет, и бороньба на свежую пахоту. А мы что же, пашем мелконько, а пока до бороньбы дело дойдет — на этих же конишках — пахота-то уж вся про­ сохнет; ну, известно, какой урожай может получиться от такой пахоты? Д а и много ли мы можем спахать на три хозяйства в одну-то соху? Вот и много ее, земли-то, а што толку? Время подошло пары пахать, богачи залоги из целины поднимают, а мы все на старых, пыреем заросших пашнях копаемся. Откуда же ему, урожаю-то, быть у нас? А сенокос по­ дошел, еще хуже получилось, тоска задавила, как вспомню, когда у Вол­ гиных работал, так сердце и защемит. Там нас выезжало на покос-то че­ ловек восемь-девять, вот шла работа, дивствительно. Оно, конешно, нам, работникам-то, от этого пользы, как от быка молока, но я к тому гово­ рю, што веселее, да вроде и легче робить на народе-то, потому как при­ вык я все время на людях. А как очутился один-то, и вот поди ж ты, на своей работе, а затосковал, — известное дело, один в поле не воин. Ермоха замолчал, поникнув головой, долго смотрел в дальний угол зимовья. — Что же дальше-то было? — Дальше? — Ермоха вынул изо рта трубку, мундштуком ее раз­ гладил усы. — А то, што промаялся я тогда все лето, а толку никакого, зима подошла, тут и вовсе. В ту зиму понял я всю эту рифметику, что никак нашему брату-работнику не выбиться из нужды. Ну, сама по­ думай, вот теперь мы ездим в лес-то двое на восьми лошадях, шуточное дело! Из лесу выедешь, не то што рубаха, шапка смокнет от поту, всю силенку выжимает из.нас Ш акал кажин день, а платит гроши. Кабы вот так же я смог в своем хозяйстве поработать или хоть с кем спариться или строиться —г1, другой коленкор был бы, — да куда уж там! Вот и по­