Сибирские огни, 1959, № 4

ял на своем, и обозленный Ермоха, поняв, что хозяина не пронять ни-: какими словами, плюнул с досады и, махнув рукой, согласился. Если бы кто посмотрел на спорщиков со стороны и послушал их, он крайне удивился бы, как дерзко ведет себя Ермоха, разговаривая с хо­ зяином, как с равным, без всякого почтения спорит с ним и даж е руга1 ется, нисколько не стесняясь в выражениях. А терпел все это Савва Сав­ вич потому, что был Ермоха на редкость добросовестным и трудолюби­ вым работником. Пробыть без работы хотя бы один день было для Ерг мохи сущим наказанием. Такой день казался ему утомительно длинным, и он скучал, изнывая от безделья, не зная, куда девать свои охочие до работы руки. А такие дни бывали в дождливое время на пахоте, когда нельзя было работать на быках, чтобы не попортить им шеи, и в сенокос, когда и хозяева, и работники, радуясь отдыху, похрапывали в балага*- на-х. Ермоха же и во время дождя находил себе работу: то он таскал из колка дрова, делая запас, чтобы не бегать за ними в горячую пору, то принимался строгать вилы или мастерил из бересты туески и другую, совершенно не нужную ему посуду. Работать он выезжал значительно раньше других. ' [ Вот почему и терпел Савва Саввич этого батрака и делал вид, что не обращает внимания на его ругань и упреки, которые частенько выска­ зывал ему в лицо грубоватый, прямолинейный Ермоха. И у себя в зимовье весь этот вечер старик проклинал хозяина, ру­ гал его самыми последними словами. Поужинали. Ермоха вышел из-за стола, извлек из кармана кисет. — Гад бессовестный, — вновь принялся он костерить хозяина, на­ бивая табаком трубку, — целую десятку схватил лишку, штоб ему пода­ виться, Ш акалу проклятому. — Черт с ним, дядя Ермоха, — утешал старика Егор, — ему уж не привыкать мошенничать, пусть хватает себе на гроб, может, и верно, по­ давится. — О-о, я бы тогда рублевую свечу поставил Миколаю-угоднику ото всей бедности. Только не-ет, где уж там, не дойдет до бога наша молит1 ва. Д а -а , вот, брат, как ценят нашу работу, им хоть в лепешку разбей­ ся, и все ни во што. Оно, конешно, я-то тем спасаюся, что хоть не на се­ бя и не на таких бедолаг, как сам, работаю, а на мироеда, да без труда- то мне и вовсе не жисть. Только и есть утешения, хоть переплатили, но уж есть за што, уж конь-то ко-онь! И после того, как Егор ушел на свидание с Настей, Ермоха еще дол ­ го сидел, курил и то, горестно вздыхая, ж алел Егора, то вновь принимал­ ся ругать хозяина. — Ж алко мне Егора, — сетовал он, обращаясь к Матрене. — Хо­ роший он парень, и работник отменный, и душа добрецкая, обидел его Шакал, штоб ему подохнуть. Ж алко , што не умею я делать во вред, а то бы навредил ему за Егора, уж я бы насолил Шакалу. — Не знаю, дядя Ермоха, — засмеялась Матрена, — што-то даже не верится, чтобы ты мог насолить ему. — То-то, што карахтер у меня ни к черту не годный, душа не под­ нимется худо сделать. Д а и как его сделать-то, штобы досадить Ш ака­ лу? Воза поменьше налаживать, когда по дрова или по сено поедем? Оно бы неплохо, и нам полегче, и Ш акалу убыточнее, так ведь от людей бу­ дет совестно с маленькими возами ехать. Засмеют. То же самое и на другой работе, не-ет, девка, не способен я на такие дела. Вот разве ког­ да напьюсь, да нафитиляю его, гада паршивого, как следует, только на это и надежа. Уж пьяный-то я на ем отыграюсь. — Ты и пить-то, дядя Ермоха, вроде перестал. — Оно хоть вовсе-то и не перестал, а так, можно сказать, остепе­ нился. Д а ежели и запью, то ненадолго, денька два-три, много — неде­