Сибирские огни, 1959, № 4

вая радужной трехрублевкой. — Видали, сколько отвалил? Вот как наши делают! А ну, ребятки, за такое дело качнем его еще разок! И, подхваченный десятком рук, дед Ерема еще несколько раз плавно взлетел в воздух. Задетый за живое Лыков, проклиная в душе деда Ерему, извлек из-за пазухи кисет и, когда качнули его казаки, в папаху Анцыферова вместе с рублем полетела новенькая пятирублевка. Пришлось порастрясти свои кошельки и другим богачам, ударить в грязь лицом перед обществом никому не хотелось, и, когда перекачали всех стариков, в папахе Анцыферова собралась порядочная сумма. Деньги пересчитывали втроем: Анцыферов, Козырь и Дремин. — Двадцать восемь рублей пятьдесят копеек! — радостно объявил Анцыферов, укладывая деньги в боковой карман шинели. —Живем, брат­ цы, дня на два хватит гулять всем! Толпа ответила радостным гулом. Молодые казаки откололись от стариков, выторговав себе отступные — на орехи пять рублей. Они смешались с толпой парней и девок. Идти с казаками отказался и Уваров. Взяв у Анцыферова свою трехрублевку, он присоединился к богачам, отправился с ними догуливать к атаману. Ос­ тальные, человек сорок казаков, под командой Дремина строем двинулись к Ермиловне. З а ними потянулось с десяток дедов и любопытные до всего ребятишки. — Ать, два , три! С левой, — звонко подсчитывал топающий рядом Дремин. — А ну-ка, шаг под песню реже, ать, два. Сорокин! Запевай. Козырь подкрутил усы, прокашлялся. Советуясь, какую запеть, он по­ вернулся к идущим в задних рядах, сбился с ноги, но быстро исправился, ловко хлопнув правым сапогом о левый, снова «взял ногу», запел: Уж ты, зи-и-и-имушка зима. Эх, да холодна очень была. Казак , шагающий рядом с Козырем, заложил два пальца в рот, как только запевала кончил, он лихо, пронзительно свистнул, и все хором гря­ нули припев: Э-э-э-эй, э-эщ-э-й, эха-ха, хо, эх, да Холодна очень была! — Заморо-о-о-озила меня, — запевал Козырь, — эх, да казаченьку Правого. И снова хор подхватил, понес, как на крыльях, разудалый припев: Э-э-э-эй, э-э-э-эй, эха-ха, хо, эх, да, Казаченьку бравого, Казаченьку бравого, Русого, кудрявого, Э-э-э-э-й, э-э-э-э-й, эх-ха, хо, эх, да, Русого, кудрявого... Вот и широкий переулок, а тут уже рукой подать до Ермиловны—по нему и отправились деды, остальные решили хоть и сделать препорядоч- ный крюк, но пройти по двум улицам до конца. П арад бывает раз в год, к тому же отовсюду — из оград, из окон домов на них любуются бабы, дев­ ки. И не беда, что полуденное солнце растопило снег, повсюду лужи, ручьи, а они месят грязь серединой улицы и в такт песне так топают нога­ ми, что талый, пропитанный водой снег ошметками разлетается по сторо­ нам, грязнит полы шинелей. Песни хватило до конца улицы. На вторую, минуя огороды, кучи на­ воза, переходили молча, берегли голос. В начале третьей улицы Дремин выравнял ряды, подсчитывая шаг, предложил спеть что-нибудь повеселее.