Сибирские огни, 1959, № 4

дить до ветру». Разминая уставшие от долгого стояния ноги, казаки хлы­ нули шумной толпой на двор. Пурга бушевала по-прежнему, поэтому все сгрудились с подветрен­ ной стороны избы, где было сравнительно тихо, только снег кружился и сыпался с крыши на головы казаков. Ребятишки сразу же затеяли возню, борьбу, игру в снежки, взрослые, разбившись на кучки, курили. Горько­ ватый дымок самосада сизыми струйками поднимался над папахами и, подхваченный порывами ветра, мгновенно исчезал в белесоватой мгле! Оживленный говор не умолкал ни на минуту: слышались шутки, смех, а кое-где и ругань, приправленная крепким словцом. — Д о чего^же она, сволочь, надоела мне, эта словесность самая, — сетовал высокий рябой казак в черной папахе, — опротивела хуже горь­ кой редьки. Я согласный лучше два раза в неделю на джигитовку да на рубку выезжать, чем на эту чертовщину ходить, будь она трижды проклята! — Терпи, казак , атаманом будешь! — Бу-у-дешь, дожидайся, — рябой ожесточенно плюнул в снег, из­ влек из кармана трубку. — Подкорытов, давай-ка , закурим твоего, табак- то у тебя, паря, важнецкий. — Первый сорт, с первой гряды от бани, — улыбнулся Подкорытов, протягивая рябому кисет, — так, говоришь, словесность-то не по нутру? — Пропади она пропадом! — Нет, я на нее не обижаюсь. У меня, милок, другое на уме: ве­ черку бы сообразить сегодня под шумок-то! — Вечерку? В великий-то пост? Ты что, сдурел! — и несколько че­ ловек заговорило разом: Люди богу молятся, а мы плясать будем, беситься на вечерке до утра! Сроду этого не бывало. — А ежели атаман узнает, тогда что? — Д а и девок-то матеря не отпустят, чего там зря. Не-е-ет уж, чего нельзя, то, стало быть, нельзя. — Нельзя штаны через голову надеть! Остальное все можно, — б а ­ гровея в скулах, загорячился Подкорытов. — Подумаешь, грех какой, ес­ ли великий пост, то и на вечерке нельзя повеселиться, а им и пьянство­ вать, и опять ж е мордобоем заниматься можно! Тот же Тимоха кривой давно ли Артемку Лукьянова-то избил? Это как — не грех? Казаки заспорили, но в это время Дремин подал команду, и все не­ хотя потянулись в душную избу. После перерыва казаки постарше поочередно сидели на скамьях, молодежь по-прежнему толпилась на ногах, а Чащин опять стоял навы­ тяж ку у стол а.^ Виновато-глупая улыбка на лице его все чаще сменялась страдальческой гримасой, и, как только Дремин смотрел в другую сто­ рону, он, тяжко вздыхая, переступал с ноги на ногу. Наконец раздалась долгожданная команда «встать!», что означало конец занятиям. Дремин, призывая к порядку, постучал кулаком по столу. В следующее воскресенье, — объявил он, поднимаясь из-за стола, — старшим возрастам явиться на лошадях! Будет конное учение. А пос­ лезавтра , семнадцатого марта, праздник. Знаете? — Знаем. — Какой? А ну-ка, скажи, Ушаков. Козырнув, Егор ответил: — Алексея божьего человека, войсковой казачий праздник1. — Верно. Вот и отец твой тоже был... сообразительный. Отвечал, как 1 Этот праздник был установлен по случаю официального объявления об организации Забайкальского казачьего войска. (Указ от 17 марта 1854 года). г - - • 17 2. «Сибирские огни» № 4. : П И В Ш И Й | §ИБЛИ01£КР- I | * Ъ-ШЗ I