Сибирские огни, 1959, № 4

«Слияние, вернее, синтез реализма и ро­ мантизма подымают реализм на более высокую ступень». И это правильно, так как в данном случае правда жизни обо­ гащается еще и плодотворной мечтой о лучшем будущем, о новом справедливом общественном устройстве жизни. Сочетание реализма и'романтизма на­ блюдается и в таких крупных произве­ дениях Гоголя, как «Мертвые души» и «Тарас Бульба». Но характер сочетания реалистического и романтического ме­ тодов в изображении действительности у Гоголя в каждом произведении свое­ образен. В поэме «Мертвые души» есть Русь — помещичья и чиновничья, в ней все мрачно и отвратительно, есть и дру­ гая Русь — народная, в ней все талант­ ливо и колоритно. Русь помещичья и чи­ новничья раскрыта безжалостно сатири­ чески, без единого светлого штриха, оттенка, а Русь народная — в припод­ нятом романтическом тоне, с пафосом, с глубокой верой автора в ее великое будущее. В изображении Манилова, Со- бакевича, Ноздрева, Плюшкина, Коро­ бочки, в описании самой обстановки, их окружающей, нет ни одного теплого тона, ни одной детали, которая остави­ ла бы у читателя доброе воспоминание, все так неприглядно, грубо, бестолково, серо, что не на чем и глаза остано­ вить. Особенно выразительны и катего­ ричны характеристики помещиков и чи­ новников, которые Гоголь дает в раз­ говоре Собакевича с Чичиковым. Плюш­ кин — «Мошенник... Таной скряга, ка­ кого вообразить трудно. В тюрьме ко­ лодники лучше живут, чем он: всех лю­ дей переморил голодом... Как мухи мрут». Не менее «лестно» аттестует Со- бакевич и губернских чиновников, и ему в данном случае можно поверить, его не проведешь показной стороной. Как делец и прижимистый кулак, он их на­ сквозь видит. Председатель палаты — «он только что масон, а такой дурак, какого свет не производил», губерна­ тор — «первый разбойник в мире», по­ лицмейстер — «Мошенник!., продаст, об­ манет, еще и пообедает с вами!». И да­ лее Собакевич «резюмировал»: «Я их знаю всех; это все мошенники, весь го­ род там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все хри­ стопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья». Ко­ нечно, здесь сказался и сам Собакевич, который «не любил ни о ком хорошо от­ зываться». Эти характеристики затем подтверждаются тонкими авторскими штрихами о характерах чиновников и тех порядках, которые процветают в служебных учреждениях города. • Беспощадна сила гоголевского реа­ лизма, разоблачающего глубочайшие об­ щественные язвы, целые паразитические сословия и самую гнилостность челове­ ческих отношений в современном Гого­ лю обществе! «Боже, как грустна наша Россия!» — с таскою в голосе воскликнул Пушкин, прослушав первые главы «Мертвых душ». Но Пушкин тогда не мог еще уло­ вить той народно-патриотической кон­ цепции, которая раскроется Гоголем в окончательной, полной редакции первого тома поэмы. Уже в тех характеристиках умерших крестьян, которые дает Соба­ кевич во время знаменитого торга, по­ являются совсем новые оттенки. Кроме естественного для Собакевича желания расхвалить «товар», который он прода­ ет, в его отзывах о крестьянах сквозит и некоторое восхищение их природной силой и высоким мастерством, их смет­ кой, ловкостью и, конечно же, доходно­ стью, которую они трудом своим прино­ сили его помещичьему хозяйству. Харак­ теризуя крестьян, Собакевич, обычно немногословный, вдруг преобразился, «вошел, как говорится, в самую силу речи — откуда взялась рысь и дар слова». Вот некоторые места из его ха­ рактеристик: «...каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то, как бы­ вает московская работа, что на один час, прочность такая, сам обобьет и лаком по­ кроет!». «А Пробка Степан, плотник? — про­ должал Собакевич, — я голову проза- кладую, если вы где сыщите такого му­ жика. Ведь что за силища была! Служи он в гвардии, ему бы бог знает, что дали, трех аршин с вершком ростом!». «Милушкин, кирпичник! мог поста­ вить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом Коль­ нет, то и сапоги, что сапоги, то и спа­ сибо, и хоть бы в рот хмельного». И когда Чичиков вполне резонно за­ метил, что все эти мужики «народ мертвый»... «это ведь мечта...», Собаке­ вич опять горячо ответил: «Ну нет, не мечта! Я вам доложу, каков был Михе­ ев, так вы таких людей не сыщите: ма- шинища такая, что в эту комнату не войдет: нет, это не мечта! А в плечи­ щах у него была такая силища, какой нет у лошади; хотел бы я знать, где бы вы в другом месте нашли такую мечту!». Так, рядом с раскрытием всего ничто­ жества помещичьего и чиновничьего со­ словий в канву поэмы начинает вры­ ваться освежающая душу картина тру­ довой жизни крестьянства, а сами обра­ зы тружеников наделяются богатырски­ ми чертами, подкупающими физически­ ми и моральными качествами. Эти обра­ зы и начинают выступать как цвет на­ ции, как та животворная сила, которая и позволяет говорить о величественном будущем России и ее народа. В этом же направлении и развернулись мысли Чи­ чикова о мужиках, умерших и беглых, об их размашистых русских, характерах, неуемной удали, природной смекалке и