Сибирские огни, 1959, № 3

шихся с некоторыми из героев Олега ■Смирнова, и заключается в том, что они судили о людях, о жизни, не по глав­ ному, а по тому внешнему и броскому, что прежде всего кидалось им в глаза. У Тимофея Речкалова, героя расска­ за «Китайская граница», это — юноше­ ский, полудетский, оторванный от жиз­ ни романтизм, почерпнутый не столько из действительности, сколько из деше­ вой приключенческой литературы. Это романтизм хрупкий и нежный, который в кризисный момент, в столкновении с грубой «прозой жизни» может обернуть­ ся скептицизмом, безверием, отчаяни­ ем... У героя рассказа «Попутчик» при­ чина его жизненной катастрофы кроется в другом — в утилитарном, сугубо прак­ тическом, рваческом подходе к жизни. Его эволюция в рассказе заключается в крахе его жизненной «философии». Герой рассказа «Незваный гость» Виктор Авдеич и не романтик и не рвач, он мещанин, обыватель, больше ■всего озабоченный своим спокойствием и здоровьем. Жизнь и его заставила за­ думаться над тем, что же является на самом деле важным и ценным — уют­ ное комнатное тепло или вечное горение и беспокойство... Надо ли говорить, на чьей стороне находится автор и за что он борется в своих рассказах? Стремление художественно разобла­ чить устоявшийся духовный склад, при­ вычки, навыки, порожденные то незна­ нием жизни (как у Речкалова), то чуж­ дым нам отношением к ней, — это сложная художественная задача, кото­ рая требует вдумчивого, подчас кропот­ ливого, во всяком случае детального и длительного психологического анализа. По этой причине, думается нам, расска­ зы, собранные в книге «Медвежий хре­ бет», как правило, пространны, велики по объему, сюжет в них не отличается какой-либо динамичностью, внешней увлекательностью и быстротой, интерес читателя держится здесь на другом — на сопереживании, на внимании к внут­ ренним движениям души, к оттенкам мысли В самом деле, в рассказе «Китайская граница» нужно было показать, как мальчишеское представление о романти­ ке, о жизни на пограничной заставе по­ степенно сменилось не только трезвым пониманием обстановки и воинского долга, но и новой, несравненно более высокой романтикой — романтикой еже­ дневного, тяжелого ратного подвига. Главный герой рассказа, молодой погра­ ничник Тимофей Речкалов, полный полу­ детских представлений о героизме, стал­ кивается поначалу с такой грубой и внешне негероической действительно­ стью, которая грозила не только начисто вымести всю его романтику, но заодно и самый вкус к повседневному труду, к простой жизни. Подумать только, пер­ вый наряд на пограничной заставе, ко­ торого так жаждал и в таких ро­ мантических красках видел восторжен­ ный Тимофей, оказался нарядом на... конюшню! Подумать только, первым нарушителем границы оказался всего- навсего... медведь. Какое разочаро­ вание! И как в самом деле не войти в состояние юного бойца, если ему прямо и буднично сказано, что на этом участке границы не было никаких про­ исшествий вот уже... полтора года. Пи­ сатель и показывает, как постепенно — под влиянием самой жизни, разговоров с товарищами — возникает у Речкалова верное понимание воинского и граждан­ ского долга. Переживания Тимофея пе­ реданы в рассказе правдиво и эмоцио­ нально, не без юмора, иронии и лукав­ ства. Рассказ «Поездка на юг», который мы вместе с «Незваным гостем» и «Мед­ вежьим хребтом» относим к числу луч­ ших произведений писателя, тоже напи­ сан с той раздумчивой медлительностью, обстоятельностью в обрисовке душевного мира героя, что и «Китайская граница». В нем не происходит каких-либо особых событий: пожилой бухгалтер отправляет­ ся в командировку на юг, он желчен, брюзглив и относится к людям с той не­ приязненностью и подозрительностью, что выработались у него за многие годы ревизорской практики. В поезде он ни с кем не разговаривает, не играет в преферанс и даже спит едва ли не с де­ монстративной назидательностью. Сло­ вом, человек тяжелый и неприятный. Но, приехав в Краснодар, город своей юности, он не смог совладать с потоком неожиданно нахлынувших на него вос­ поминаний. Дальнейшее течение рассказа приот­ крывает перед нами — тонко и нена­ вязчиво — тот сдвиг, что произошел в душе Мисайлова, вновь вспомнившего позабытые было чувства любви, друж­ бы, взаимопонимания. Замысел Олега Смирнова — взять очерствевшего, равнодушного человека и показать, как под влиянием случайных обстоятельств проснулись в нем атро­ фировавшиеся с годами чувства, — са­ мый этот замысел представляется нам и смелым и чрезвычайно характерным для писателя. Олег Смирнов обычно изобра­ жает своих героев в такие моменты их жизни, когда то или иное стечение об­ стоятельств неожиданно и властно пере­ ламывает их обычное состояние, их сложившиеся и. окостеневшие привычки. Его рассказы поэтому за немногими ис­ ключениями драматичны, но драматизм их своеобразен — он выражается в со­ бытиях и поступках обычных, спокой­ ных, он выражается буднично, — без каких-либо эффектов и восклицаний. Даже самый момент душевного перело­ ма у Олега Смирнова никак особо не вы­ деляется, и он рассказывает о нем со свией обычной спокойной и медлитель­ ной интонацией.