Сибирские огни, 1959, № 3

— Гудит, — ответила мама, задумчиво глядя куда-то мимо меня, и вдруг спросила: —г Миша, а ты очень веришь, что папа вернется? — Конечно, вернется! А ты что — не веришь? Мама улыбнулась, провела рукой по моей голове. — Как же это не верю? Верю. Я не просто верю, я уверена, что папа вернется и будет с нами шишковать и работать. И сидеть за столом, и вот так лежать и разговаривать... Как увидит папа кандаурское болото, так и начнет хлопотать об осушении. Папа наш очень не любит болота, у не­ го и специальность такая — с болотами воевать. — Нет уж, нет, — сказал я. — Мы ему не дадим болото осушать. — Кто это: мы? — Мы — ребятишки. На болоте интересно. — Ну, про это вы с папой поговорите, мне все равно. Я укладывался спать с каким-то легким, радостным чувством и с крепкой верой в светлый завтрашний день. Утром мы отправились в путь. Мы втроем вырядились в походную форму: в сапоги, куртки поверх рубах и кепки. Кроме еды взяли спички и большой кухонный нож. Скла­ день мне и хотелось взять, и в то же время я боялся его потерять. Нако­ нец, я решился и спустил его в карман. — Кольк, знаешь, где идти-то? — спросил Шурка. — Не первый раз! — чуть с обидой на недовериеответилКолька... — Ты не криви губы-то... Да и не один ты, смотри, чтоб не завести куда. А для всякой случайности слушай: значит, от «Конского кладби­ ща» по тропе — на «Тарелку», от «Тарелки» по канаве — на Шугайские острова и — обратно... А коли где закрутитесь, так выбирайтесь на Шу- тайку, а по ней — к елани. — Да знаю, знаю, чо ты мне вбиваешь?! — возмущался Колька. — Вы тоже не зевайте, — шептал нам Петька. — Не давайте ему вилять. Как свернет с канавы, вы ему — в ухо. — Ладно, — пообещал я. — В ухо, так в ухо. Весь этот разговор велся, пока мы шли за стадом по деревне. Дальше путь раздвоился. Колька передал ружье Шурке, Толик сказал Витьке, чтобы он обдумывал каждый шаг и поступок, и мы разошлись. Ребятиш­ ки с овцами нырнули вниз, в Мокрый лог, а мы направились по малоез­ женой дороге, вившейся в Клубничном березняке. Мы шли бодро, радостно, предчувствуя необычайность всего пред­ стоящего. Я нес котомку с провизией, а Колька — мешок из холстины, перевесив его через плечо. Бугор часто пересекался мелкими ложбинами, заросшими папоротни­ ком. Здесь березняк был гуще и выше. Такие сырые травянистые места любят змеи. Порой березняк разрежался, а то и расступался вовсе, об­ разуя солнечные полянки в ромашковых платьях. На этих солнцепеках бывает уйма ягоды. Но сейчас здесь уже все выбрано. Прошли ключ, то место, где я пристрелил змею. — Скоро кладбище, — предупредил Колька. — Я уж чую, пропасти- ной несет. Конское кладбище — это место, обнесенное земляным валом, куда свозилась дохлая скотина. Днем там скандалили вороны, а ночью грыз­ лись волки, растаскивая окровавленные мослы. Зимой волки прямо вспа­ хивают снег в поисках костей. Теперь здесь повсюду валялись огромные лошадиные черепа — гнездовища гадюк. На краю кладбища стояла вы­ сокая, белая и совсем высохшая береза — она не отзывалась ни на ве­ сенние зовы жизни, ни на осеннее увядание. Она казалась каменной. Ве­ тер не мог ее пошатнуть, а лишь иногда отламывал от нее ветки, бросал на землю, и ветки со звоном разбивались вдребезги. Вот она, эта береза, показала нам свои рогатки поверх зеленых за ­