Сибирские огни, 1959, № 2

конник, перед навечно угасшей Мироновой шахтерской лампочкой, Ана­ стасия Арсентьевна встала на колени: — Прости... А рядом с ней дрожала от страха другая, Настенька Гурова, которой хотелось кричать, звать людей. Луна поднималась быстро, тени от крестов шевелились, укорачива­ лись, заострялись ножами. Новой Настеньке, Настеньке Гуровой вспомнилась грустная старин­ ная песенка, услышанная от кого-то в детстве: При бурной ночи тихо хладной Скрывался месяц в облаках. На ту зеленую могилу Пришла девица во слезах... Моментально из тишины родился мотив этой песенки, овладел созна­ нием. Боясь оглянуться, Настя стала пятиться. Потом пошла, огляды­ ваясь. Потом побежала... А вслед отчетливо слышалось: И тут могила задрожала, Из гроба голос подался... В это время из притона, что в Зеленом логу, возвращался на рудник избитый и проигравшийся в карты Филька Дерюгин. Самодельная бражка, настоенная на табачном листе, стучала в висках, от «чифера» — предельно крепкого чая, что пьют уголовники, сохло в горле. Дорога ве­ ла мимо кладбища. Суеверный Филька робко косился на молчаливые бе­ резы: «Чем черт не шутит! Случаются людям привидения!» И он уже прошел почти всю рощу, как вдруг, позади, слева, где над макушками берез светила луна, затрещали сухие сучья, и вслед за этим что-то невероятно большое, как ему показалось, стало посреди дороги. Страх ослепил Фильку, а больное воображение вмиг дорисовало крокодилью пасть, хищные перепончатые крылья, аршинную бороду, выкатившиеся, по луковице, два глаза. Словом, на дороге стоял настоя­ щий черт, которого Филька боялся всю жизнь. Прежде всего он кособоко подпрыгнул раненым зайцем, и, вскрик­ нув, пустился наутек. Путаясь в обтрепанных полах брезентового пла­ ща, в ватных штанах, у которых вдруг отлетела единственная пуговица, Филька отскакал метров сто, ни разу не вздохнув. И это вконец лишило его сил. Когда Настя стала приближаться к нему, он сидел в пыли, разбро­ сав ноги, и крестился: — Свят, свят! Заступница преподобная! — Что с тобой? — спросила Настя, узнав Дерюгина. — Чего пере­ пугался? — Не подходи! — взвизгнул Филька. — Чур меня, нечистая сила! Настя обошла Дерюгина стороной и остановилась. Лунный свет хорошо осветил ее, уже веселую, улыбающуюся. — Колмыкова, значит? — приглядевшись, осведомился Филька. — Я, кто же еще? — Настасья? — Она самая! — Так по какому праву ты, пакостница, людей-то пугаешь! — Не бойся, не скажу! — уже весело пообещала Анастасия Ар­ сентьевна. — Не'про то я, чертова баба! Я отродясь ничего не боялся. Запнул­ ся я, видишь ли...