Сибирские огни, 1959, № 2

Бородатая голова снова спряталась в тулуп. Дедушка, нет ли закурить? — спросил Пухарев. — Есть, — отозвалось глуховато. — Да ить я трубку курю. Най­ дешь газету — завертывай. Михаил Терентьевич присел на порожние ящики. Закурили. Тихую улицу заливал молочный рассвет. Пели скворцы, сонно переговарива­ лись хриплыми голосами грачи. С женой, что ли, не поладил? — спросил сторож. Пухарев утвердительно кивнул. — Вечор, должно, многие спьяна начудачили, — продолжал сто­ рож. — А жена-то у тебя красивая? — Очень. — Понятно. Она те еще выведет на свежую воду... Красивую-то бабу нужно уметь в руках держать, они сплошь избалованы. Я вон, по­ считай, сорок лет лямку тяну... * * * Разве не обидно: наготовить, наготовить и не дождаться гостей? Очень обидно! Давно остыл Райкин борщ с курицей, уж как только не укутывала она его в старые газеты; затвердело картофельное пюре, посинели со­ сиски. Старалась девчонка изо всех сил. Чтобы кушанья были вкусными, она советовалась с матерью: подходила к ее портретику, который сама повесила над отцовской кроватью, спрашивала: — Мама, а сладкое сделать?.. Например, печенье!.. Я умею... Вот, послушай: беру муку, раз. Развожу ее водой, два. Кладу сахару-песку, три, и такими маленькими штучками—на сковородку, четыре! Правильно? С кухни громко кричала, чтобы ее хорошо было слышно в спальне: — Мамочка! Печенье солят? Не понимаешь? Я спрашиваю: печенье солят?.. Я так и думала! А сколько соли класть?.. Сейчас покажу, — бе­ жала из кухни в спальню с горстью соли, показывала. — Вот столько. Я так и знала! Чтоб праздничный стол выглядел красиво и богато, советоваться с матерью приходилось без конца. Чтобы не бегать всякий раз в спальню, Райка поставила портретик на стол, к вазочке с живыми цветами — те­ ми самыми, которые каким-то чудом очутились перед праздником в ка­ бинете отца. — Теперь смотри, мамочка, наблюдай. Накрываю пока на четверых. Здесь сядет папа, здесь — мой друг — Саша Горюнов, здесь — писатель Иван Семенович! Да, мама, представь себе, настоящий. Он мне книжечку про войну подарил, с надписью. Что написал? Сейчас прочту... Слушай, мамочка...^ «Моей подружке — Ираиде Пухаревой — отличнице в учебе, заботливой хозяйке, председателю совета дружины, спортсменке, буду­ щему врачу». Верно, мама, он очень смешной и ласковый дяденька! А я, конечно, буду врачом. Вот если бы я пораньше родилась, а тебя попозже ранили фашисты, то я бы непременно тебя вылечила... Мне ведь, мамоч­ ка, очень скучно одной без тебя... Папа на работе пропадает, потом ме­ шает ему эта тетенька Колмыкова... Ну, скажи, мама, разве можно так делать?.. Папка — то ничего, ничего, а то непонятный сделается. Наверно, и ему без тебя скучно... Мама, а если бы в жизни, как в сказке, было! Я бы сейчас позвала черного ворона, сказала бы ему: лети, мой друг, за тридевять земель, в тридесятое государство и принеси мне живой и мертвой воды. Сначала я окропила бы тебя мертвой водой, потом жи­ вой — и ты бы ожила! Мамочка!.. Если бы это все правда, я бы не знаю