Сибирские огни, 1959, № 2

— Видел! — подтолкнул он Пухарева. — Тебя здесь, как зятя, при­ нимают! И захихикал. Это услышал и понял Колмыков, большая рука его мо­ ментально сжалась в кулак, захватила и потянула скатерть... Но сдер­ жался. Выпив с хозяином еще по рюмке, Пухарев начал собираться, ссы­ лаясь, что его ждут в другом месте. Провожая гостя, Мирон Федорович вышел на улицу. Человек с рыбьими глазами увязался за ними. — Колмыков, как следует попрощайся с ним!—бормотал он,—Так, чтобы память осталась. А! — Это можно... Это сейчас получится... — спокойно проговорил Кол­ мыков и вдруг, размахнувшись, наотмашь, как плетью, хлестнул пья­ ного гостя по лицу. Тот опрокинулся навзничь и тут же умолк. — Поговорить я хочу когда-нибудь с тобой, инженер, — начал Ми­ рон Федорович после минутного молчания. -— Шибко ты мне жизнь ис­ портил. — Может, сейчас поговорим? — спросил Михаил Терентьевич, чув­ ствуя безграничное уважение к Мирону. — Не время, инженер, — вздохнул Колмыков. — Видишь, во хме- лю-то какой я... Вновь помолчал, потом спросил: — Говорят, в Междуречье посылают? — Да... — А на шахту кого? — Еще не известно... Оба понимали, что говорить не о чем, только не знали, как разойтись. — Мирон Федорович! — позвала появившаяся на крыльце Анаста­ сия Арсентьевна. — Что ты раздетый вышел? Простудишься! Колмыков благодарно взглянул на нее, повеселел: — Прощай, инженер, желаю успехов... Долгим показался Пухареву остаток этой ночи. Его хватило, чтобы несколько раз пройти Кедровое из конца в конец, заново передумать всю свою жизнь. Начать с того, как стал помнить себя и остановиться на том же распутье, — на улице спящего поселка, одиноким, в ранний майский рассвет, с тяжелой головой. «Несчастлив?» — спрашивал сам себя Михаил Терентьевич и отве­ чал: «Чепуха. Не может быть несчастным человек, постоянно чувствую­ щий волнение! Просто ты еще не утерял способности любить по-мальчи­ шески, Миша!» За вчерашнее было обидно и стыдно. Необдуманным посещением он обидел, конечно, Настю... По-глупому вел себя с Дедовой, постыдно сбе­ жал от компании, оставив одного Ивана Григорьева среди незнакомых ему людей. Стало быть, вино люди пьют, чтобы делать то, что не в со­ стоянии они делать при здравом рассудке. А Мирон Федорович Колмыков, безусловно, благородный человек? Очень жаль, что судьба так столкнула с ним... И опять в это утро Пухарев решил, что ему нужна только Настя. — Настя, — произнес он вслух и приостановился, чтобы осмотреть­ ся, где находится. Перед глазами что-то завозилось, закутанное в про­ сторный овчинный тулуп. Потом из тулупа показалось дуло берданки, за­ тем бородатая голова. — Чего баишь? — послышался старческий голос. — В магазин пришел, — сказал Пухарев, увидев вывеску магазинам — Спозаранку-то, паря? — Подожду... — Жди на здоровье. Его инда через два дня теперь откроют...