Сибирские огни, 1959, № 2

бок, моментально сообразив, что от такой оравы двести-триста граммов сэкономить запросто. — Тихо, господа пьяницы! — останавливал тогда всех Мирон Фе­ дорович, решив пошутить над Филькой. Подойдя, он брал из его трясу­ щихся рук стопку. — Тебе не положено! — И ставил Филькину порцию на столик против себя, предлагал: — Откупись. Мокренький человечек знал капризы Мироновы, поэтому сразу ки­ дался в пляс с припевками: Огурчики, помидорчики! Меня мил целовал В колидорчики!.. Колмыков обрывал: — Не то! — Что же? — недоумевал Филька. — Сам догадайся! — Через голову штаны надень! — подсказывали уже выпившие по дарственной. — Нет, пусть козла изобразит! — Он без того провонял! Нехай муху сожрет! Зная темные жизни этих не живущих, а доживающих, Колмыков особенно брезгливо глядел на Фильку Дерюгина, выходца чуть ли не из графского рода, про которого Савелий Бабашкин говорил, что он в свое время походил и в предателях, и шпионах, вором и убийцей был. Разда­ вил бы его Мирон Федорович, да руки пачкать противно. — Ложку горчицы! И чтоб не морщился! — присуждал Мирон — Или двадцать щелчков по лбу? Филька соглашался на последнее. Поплевав на средний палец пра­ вой руки, короткий, но сильный, с ребристым ногтем, Колмыков с тре­ ском вкладывал державшемуся за край стола Фильке между бровей... Да, было время. А еще что вспомнить?.. * * * Какое-то время Анастасия Арсентьевна стояла перед освещенными окнами своей квартиры. Потом вошла в дом. Мирон Федорович помог ей раздеться. Посмотрел на промокшие ноги жены: — Ты, на-ко, водкой разотри их. А то выпей глоточек. Весенняя вода сердита. Настя стянула мокрые чулки и босиком ходила по дому, потирая ру­ ка об руку — разогревалась и успокаивала себя. Красные икры Насти­ ных ног и почти малиновые ступни вызывали у Мирона озноб: «Про­ студится!» — Присядь, говорю, я разотру тебе их! — Что у меня, рук нет? — мягко ответила Настя. Доставая из-под кровати бутылку, он сокрушался: — Эх, Настасья, не жалеешь ты себя нисколько... Болел Мирон Настиной болью, страдал ее страданиями, а помочь не мог. Скажи она одно слово, попроси защиты, он бы камня на камне не оставил вокруг! Ветерок бы не дунул на Настю, пылинка на нее не опустилась! И как же непонятно случается в жизни: рвется сердце туда, откуда гонят его! Свернет человек с торной дорожки и пойдет прями­ ками навстречу ветрам-непогодам, бурнопламенным грозам. Секут дож­ ди его, сушит зной кости, выцветают глаза от слез, а он молчит гордо и с презрением отвергает руку помощи. Да мало того, что человек сам ре­ шается на погибель, он еще других за собой увлекает. Не понимал Ми­