Сибирские огни, 1959, № 2

Шурка покосился на меня и сказал: — Ладно, пойдемте... Книга, может быть, еще неинтересная. Колькина мать, тетка Аксинья, тотчас, как мы вошли, накинулась на него: — Приплелся, разбойник! Ты зачем это гусям Граммофонихи головы отвинчивал?! — загремела она. — Я им ничего не отвинчивал, — тихо возразил Колька. Видно было: он боялся матери. Такую; действительно, побоишься, — высокая, полная, а голосом будто хлещет. — А что ты делал? Тут вступились мы и принялись растолковывать ей, что Колька ниче­ го страшного гусям не делал и что у Граммофонихи, известно, язык тря­ пичный, как дохнёт, так тряхнёт. Но тетка Аксинья успокоилась не сразу. Усадив Кольку за стол и прикрикнув на нас: — Вам особое приглашение? Или деньгами надо? — она продолжа­ л а ворчать: — Кабы господь не создал материнскую любовь, давно б я отреклась от тебя, злодея. Ты из меня все нервы вымотал. Я уж не хожу — будто резиновая, переваливаюсь. Кольке нет, чтобы промолчать, так он ляпнул: — Это, маманя, ты представляешься. Тетка Аксинья грохнула чугунком о стол, так что оттуда вылетело несколько картофелин. — Ты еще издеваться? Неизвестно, что последовало бы за этим грозным вступлением, если б Шурка не нашелся. — Вы ругаетесь, а его змея цапнула, ч — Кого? — Кольку. — Да, мам. Я только присел, она... раз, — подтвердил невозмутимо сам пострадавший. У тетки Аксиньи плетьми повисли руки, она опустилась на лавку, воз- ’ ле Кольки. — Врете, окаянные... — протянула она расслабленно. — Врем, — живо успокоил ее Колька. — Врем, мам. Мы промолчали. Снова разозлиться тетка Аксинья не смогла. Широкой ладонью про­ вела она по волосам сына, пригнувшись, заглянула в его постоянно чу­ мазое лицо, чмокнула в щеку и улыбнулась: — Эх, ребятье, ребятье! Мы не спеша, как сороки, потягивали из чугунка дымящуюся горячую картошку, перебрасывали из ладони в ладонь, ловя носом поднимавший­ ся пар, торопливо снимали легко отстающую кожуру, откусывали и, ши­ пя, пережевывали; слышалось только похрустывание соли на зубах да швырканье носов. — Мам, тетка Дарья велела обуться. Пошарьте, говорит, в кладов­ ках, может, какие отцовские обноски сыщете. Тетка Аксинья уперлась взглядом в окно и со вздохом ответила: — Ладно, сынок, пошарю... Только ведь отцовского у нас ни рем- ка нет. В моих будешь таскаться, не грех, земля выдюжит. — И она опять провела ладонью по Колькиным волосам. — Ешь, мужичок мой, ешь. Смотрел я на тетку Аксинью и думал: странная. Ведь только что ру­ галась, кричала, даже чугунком трахнула, а вот уже сидит тихая, спокой­ ная, печальная. Гулять нам разрешалось, сколько угодно, поэтому мы просто говори­ ли, куда идем, чтобы при случае можно было сыскать.