Сибирские огни, 1959, № 2

Возле дома Кожихи толклись люди, перешептываясь и сморкаясь. Из избы, держа в руках кепку, вышел Федор с бабкой Акулихой, и вме­ сте они подошли к подводе, стоявшей тут же, у ворот, с ворохом свежей зеленой травы, и начали, играя руками, что-то объяснять глуховатому деду, державшему вожжи. Мы, любопытно тараща глаза, приблизились к ним. — Тетка Дарья, чего это? — Не мешайте, пузыри, — отмахнулся Федор и снова направился в дом. Тетка Дарья отчеканила: — Кожиха померла... Вы, ребятки, бегите сейчас же и выгоняйте стадо — овцы, поди, закричались. — А чего она? Подавилась? — спросил Колька. — Нет, обыкновенно. Сердце схватило. — А камнем ее могилу завалят? — не унимался Колька. Шурка прикладом хлопнул его по заду: — Не мели... Мы тупо глядели на понуро стоявших односельчан, и, насупившись, ждали, что будет дальше. Я отчетливо представлял себе черную Кожиху в белом гробу на хвойной подстилке. Это было страшно, я встряхнул головой. — Айдате! — Погоди, посмотрим. Тетка Дарья, увидев, что мы не ушли, турнула нас. И мы пошли, оглядываясь. Из избы начали выходить люди, крес­ тясь и что-то шепча. Дед Митрофан, согнув ноги в коленях, стоял в открытых воротах и, приложив к бровям ладонь козырьком, смотрел нам навстречу. По мере того, как мы подбегали, дед выпрямлял ноги. — Я вас, босалыги, коло часа поджидаю, — напустился он. — Дедусь, — перебил я, — Кожиха померла. — Знаю... Выпущайте... Овцы устремились к выходу. В таких широких воротах они умудря­ лись застревать и давить друг друга. Мы угоняли стадо и все оборачивались, надеясь увидеть белый гроб. Со слов смерть представляется неопределенно и вообще сомнитель­ но. Может быть, зря болтают, может, жив человек. А когда увидишь гроб — все ясно, собираются зарывать в землю. Мы спустились в лог, и деревенские улицы исчезли, виднелись толь­ ко серые плетни последних огородов, языками спускавшихся по склону. Голодные овцы жадно набросились на зелень. Чертило — и тот, за­ быв свои прежние проказы, умчался вперед стада и там пощипывал траву. Когда я показал ребятам складень, они быстро схватили его: Шур­ ка — за один конец, Колька — за другой, и стали жадно всматриваться в синеватые щечки, точно в глубине их, как в волшебном зеркальце, возникали сказочные образы. Потом они посмотрели на меня, будто же­ лая убедиться, что это действительно я, а не кто другой. Снова склонили головы. Наконец, Шурка вернул мне складень, а Колька вздохнул: — Еще бы, — родня... В этом молчаливом жесте, во вздохе и в словах я уловил какую-то отчужденность и холодность, и чтобы как-то исправить положение, я сказал: — Да нет... Вы можете раскрыть его, и можете поносить его пол­ дня... вместе, и можете чижика сделать. На этом и сошлись. Складень перешел к Шурке в руки, а Колька,