Сибирские огни, 1959, № 12

Антонина опять увидела руки Бориса в тягучем желтом повидле со­ лидола и словно сердцем почувствовала, как вода отжимает войлочный пластырь, — чем быстрее ход, тем сильнее. За ее плечами гомонили ре­ бятишки, и тоненький девчачий голосок, захлебываясь от спешки, испу­ ганно-радостно рассказывал: —- И говорит ему Василиса Прекрасная густым басом: «Забирай ты. Иван-Царевич, своего Серого Волка и катись ты с ним вдоль по зеленой улице». Это дедушка мне так сказку про Жар-птицу и Ивана-Царевича рассказывал. Он у нас шутник страшный, дедушка... А скрытая распря капитана и рулевого за стеклянной стенкой над рогатым колесиком уже доходила до предельной точки, и голос Сергея Сергеича становился все суше и официальнее. — Прекрати посторонние разговоры, Долженко. — Есть прекратить! Только вы сами знаете — они никак не посто­ ронние, — уныло бубнил мальчишка, стараясь, впрочем, как можно точ­ нее вести теплоход по самой середине фарватера, прекрасно зная, что за точность проводки капитан простит ему многое, в том числе и любые раз­ говоры, — я же вас о деле прошу. Фактически, что получается: хода нет, а спрашиваете с рулевого. Это же несправедливо. Опасаясь, что капитанское терпенье может все-таки лопнуть, Анто­ нина Николаевна взялась за медную ручку двери. С ее приходом Сергей Сергеич, буркнув: «Пойду взгляну, как там», вышел из рубки, а Валерка встал за штурвалом так, словно ему подали команду «смирно». Антонина Николаевна только вздохнула. До чего же это тяжелый случай на транспорте — рулевой Валерин Долженко! И не успел «Орленок» подойти к Колюжному Бору, как Сергей Сер­ геич все-таки снял Валерку за пререкания с вахты. В штурманской рубке по этому случаю было так накурено, что, ка­ залось, даже стекла ее стали голубыми. Кроме самого Сергея Сергеича, сопевшего расколотой черной трубкой, которую он никак не мог собрать­ ся выкинуть за борт, и механика Бориса Числова, кадрового курильщи­ ка, даже штурман Антонина Николаевна взяла из чьего-то портсигара папиросу и теперь, не затягиваясь, неумело пускала дым прямо в стекло рубки, стоя ко всем спиной. Почему это ее так задевало? Разговор за плечами «штурманши» шел, как бы никого конкретно не касаясь, тем более ее, самой уважаемой из четырех женщин «Орлен­ ка». — Ты, Борис Иванович, этого по годам знать не обязан, а я знаю— густо попыхивая дымком, говорил белоголовому Борису Числову ка­ питан, — потому она такая у нас и получается, молодежь, что ей за про­ фессию биться не пришлось. Знаете вы, например, про биржу труда что- нибудь? Нет. Как пробу при ней сдавали, слышали? Тоже нет. Не про­ шли этой школы. На готовом выросли. Только иди работай. Капитан, вдруг нахмурясь, громко 'застучал ногтем в ветровое перед­ нее стекло. Курносая веснушчатая девушка в лыжных штанах и коротенькой те­ логрейке с хлястиком, усердно свертывавшая в «бухту» пеньковый трос на носу теплохода, подняла к капитану сразу насторожившееся лицо. Сергей Сергеич выразительно начертил на стекле какую-то спираль, и девушка, еще больше смутясь, принялась перекручивать трос в обрат­ ную сторону, по часовой стрелке. — Ха! Все молодежь да молодежь. Она в войну без отцов росла — эта молодежь! Ну, а старики так ни в чем и не виноваты? — спросила Антонина Николаевна и ободряюще усмехнулась сквозь стекло девушке-