Сибирские огни, 1959, № 12

понять было, как это на граните, на чистом, казалось, плитняке мог вы­ расти струнной, мачтовой прямоты лес, который отсюда сплавляли по все­ му свету. По утрам на берегу кипели петушиным криком редкие деревушки^ навстречу «Орленку» шли бесконечные, чуть не в километр длиной, пло­ ты, и свежие срубы поставленных на них избушек червонным золотом от­ ражались в лиловой тихой воде. А мир был подернут сизым горьковатым дымком далеких палов и казался открываемым заново. Или все дело было в том, что вахты Анто­ нины Николаевны и Валерки совпадали? Чуть-чуть подрагивал под ногами чисто вымытый линолеум, отраженные водой блики падали на белый столик, словно перелистыва­ лись страницы одной и той же большой книги. В рубке пахло табаком, начищенной медью и, едва заметно, духами Антонины Николаевны, хотя, выходя на вахту, она никогда не душилась, просто воздух ее каютки легким облачком окружал все ее вещи. Валерка был исполнителен, сдержан — он уже знал, что никогда не решится вслух сказать «штурманше» об э т о м... Да, пожалуй, теперь первая мальчишеская любовь жила уже как бы сама по себе, все шире разливаясь вокруг. Он любил не только Антонину Николаевну, но все, к чему прикасались ее руки, — и тяжелый черный бинокль, и потертые до глянца рожкц машинного телеграфа, и семафорные флажки в брезенто­ вом кармашке обвеса, и даже стекла, сквозь которые она смотрела в реч­ ную даль, и теплый воздух штурманской рубки, которым она дышала. Почти в продолжение всей вахты Антонина Николаевна стояла или' сидела рядом, и каждую минуту можно было спросить ее о том, не пора* ли переходить вот на тот створ, или еще о каком-нибудь хорошо извест- ► ном пустяке, и услышать в ответ ее грудной низкий гблос. И каждая вахта казалась такой короткой, что ремешок ручных ча­ сов лучше было поворачивать застежкой кверху, чтобы не видеть, как стремительно бегут стрелки. Словом, Валерка’жил во сне, способном присниться только в юности. А лето, совсем не в тон Валеркиной первой любви, чем дальше, тем1 становилось все засушливей и беспокойней. Словно валы затвердевшего цемента, вылезали из воды все камен­ ные ребра обмелевших перекатов, и проход между их глыбами оставался таким извилистым- и тесным, что теплоходу можно было только-толькО пролезть впритирку. Река худела на глазах, как непривычный к жаре северянин. Тайга горела, трескучие палы подползали вплотную к воде, и над берегами, над потускневшим зеркалом плесов день и ночь висела дымная, пропахшая- гарью мгла. И как нарочно, все пристани были забиты народом, рейсы шли пол­ ным тоннажем, и «Орленок» сидел кормой не меньше метра. А тут еще Антонина Николаевна взялась учить Шуру Якушеву сто­ ять на руле и, как с маленькой, по слогам, разучивала с ней фарватер. Даже Сергей Сергеич удивлялся терпению и педагогическим способно­ стям «штурманши», потому что, кроме острого зрения и добросовестной настойчивости, у Шуры не было никаких данных, необходимых хороше­ му рулевому — она могла пять раз пройти одной и той же протокой и все-таки не запомнить ее особенностей, а растерявшись, была способна по команде: «право руля» положить «лево на борт» и протаранить любой встречный паузок. Но Антонина Николаевна была непреклонна и шла к цели с упорст­ вом очень убежденного человека. Все двери были открыты, и по «Орленку» гуляли легкие сквознячки.