Сибирские огни, 1959, № 12

таз с холодной водой (большая часть ее вылилась мне на спину), отфыр­ кался и побежал к двери. , — Ты куда, Витя? V — Вер!.. Я уж вымылся!.. Я всегда так!.. Стало понятно, о Чем беспокоилась женщина, поручая мне сына. Вот, значит, как он моется! — А ведь мама наказывала, чтобы ты натерся вехоткой, вымыл голо­ ву, шею, уши. Наливай-ка воды! Да не холодной, погорячей давай. Этого она при мне не говорила, но мальчишка не стал спорить, пере­ дернул острыми плечами, опять покосился и неохотно подошел к крану. Мыться Витька совсем не умел. Он намыливал голову, совал ее в таз, потом снова намыливал и опять совал. Вода в тазу превратилась в пену и, наверно, попала ему в глаза, он зажмурился и, жалобно хныкая, тер их кулачонками. Кое-как я научил его нехитрому делу — мыть голову. Потом мы терли друг другу спины. Моему партнеру так понравился этот трудовой процесс, что в конце концов мне удалось вовлечь его в раз­ говор. — Чего же ты, Витька, один пришел? Папа-то у тебя есть? — Так он пьяный... Спать завалился. И вчера пьяный был... —• Вить­ ка помолчал и невесело уточнил: — И позавчера тоже. Теперь карие острые глаза раскрылись и глядели доверчиво. Недет­ ская грусть была в них. Мне почему-то стало стыдно. И не мне одному. Старик, который раз­ говаривал с Витькой, когда тот вернулся из парной, поспешно выплеснул из таза воду и пошел набрать свежей, коренастый татарин крякнул и от­ вернулся. А Витька, не заметив этого, рассказывал без утайки то, о чем взрос­ лый скажет не всякому. — Папка у меня неважнецкий. Пьет и растрату сделал. Пятьсот во­ семьдесят рублей... вот.. Раз даже на крыльцо зайти не мог. Мы с мамкой затаскивали. У-у-ух, какой тяжелый, пьяный-то! Поди, две тонны, а то и полторы!.. Ну, мне жалко. Хоть и пьяный, а ведь отец, да? — Витька во­ просительно посмотрел на меня и вдруг сказал: — Дай я тебе еще спину потру. — Вот это хорошо! — сказал я. — Начинай... — Убивать такой отец надо! Вешать! — проворчал татарин. Мыться Витьке, видно, очень понравилось. Он плескался, обливал себя из таза, хлопал по воде и трещал без умолку. — А мамка у меня молодец. Не веришь? Все соседи говорят! Вагон­ ным вожатым в трамвае ездит и меня с собой берет. По воскресеньям только... Я вместе с ней за перегородкой стою. Вот! Оттуда все-все видно. Ка-ак разгонится трамвай, только вж-ж! А потом — пш-ш-ш... потише. Мамку, он знаешь, как слушается... Мамка у меня все может. Платья шьет, ковры вяжет и еще... это... печи перекладывает,.. С ней мы нигде не. пропадем. Вот за отца растрату выплатим, она мне на велосипед отклады­ вать будет. — С такой мамкой, конечно, ты как за каменной стеной, брат! — одо­ брил старик, подсаживаясь к нам на лавочку. — А в детский садик хо­ дишь? — А то нет! — даже возмутился Витька и, польщенный вниманием, принялся хвастаться садиком. Там у них варенье, музыкальный час, празд­ ники всякие и по-немецки их разговаривать учат. — Вот это, знаешь что? Ва... вассер.—И он шлепнул ладошкой по воде.—Меня ребята Воробыш­ ком зовут... Потому что фамилия такая—Во-ро-бьев. И Клавдия Иванов­ на, воспитательница, раз сказала: «Ты, говорит, на месте не посидишь. Все