Сибирские огни, 1959, № 12

В. Михайлов • > МЫШЛЕНИЕ В ОБРАЗАХ (Заметки о писательском труде) В е с ь г е р о й 1 Я охотно, с удовольствием, с чувством и рас­ становкой описал бы в с е г о моего героя. А . П . Чехов. Но как случилось, что автор, о кото­ ром мы говорили в первой главе, так и не увидел своих персонажей? Свою герои­ ню он изобразил по трафарету, не пред­ ставляя: «У нее были голубые глаза и чистые белые зубы». Однако когда мы прочитали эту фразу , то в нашем вообра­ жении уж е и мелькнули какие-то глаза и какие-то зубы. Если к этому прибавить желтый платочек с красными цветами, смуглое лицо и пару кудряшек на лбу, тогда еще яснее увидится какая-то фигу­ ра. Но почему автор сам не мог разгля­ деть этого? Однако мы увидели вовсе не героиню рассказа, но всего лишь какую-то жен ­ щину. И этот автор, конечно, смог бы также легко вызвать в своем воображе­ нии подобный случайный образ. Совсем не хитрое дело представить белые зубы, голубые глаза и платочек с цветами, но очевидно, что все это не больше, как соединение первых подвернувшихся под руку элементов. Разглядеть героя с до ­ статочной ясностью можно лишь в том случае, когда точно знаешь, какой это герой, какой у него характер, как он про­ жил свою жизнь, в каких обстоятельствах находится и о чем мечтает. В своем рассказе мы собираемся изо­ бразить доярку Иванову на собрании. Она выйдет вперед и скажет несколько слов. Крошечная сценка. Нам нужно уви­ деть, как наша героиня выходит, как го­ ворит, как жестикулирует, однако мы не собираемся разглядывать ее в другие мо­ менты ее жизни. Нас не интересует, где она живет, какой у нее муж, какие отно­ шения в семье и в колхозе, о чем она мечтает. Нам это «ни к чему». Но в таком случае нельзя ожидать, чтобы она у нас получилась, «как живая». > Окончание. Начало см. «Сибирские огни» № 10 и 11. Почему? Кто мешает нарисовать ее ко­ лоритной фигурой? Она может, например, произнести несколько самых оригиналь­ ных фраз из нашей записной книжки, а после собрания так спляшет, что все толь­ ко ахнут. Никто не посмеет сказать нам, что так не бывает. Бывает! Но может ли она так поступать? Мы еще не успели узнать, какие действия бы­ ли бы для нее естественными, отвечали бы ее характеру, привычкам, воспита­ нию, а уже заставляем действовать. Од­ нако нам не остается ничего другого. Мы слишком мало знаем о ней. Она не­ интересна нам сама по себе. Она нам только для рассказа понадобилась. Мы говорили, что настоящие писате­ ли очень ярко видели то, что изображали. Но заметьте, что во всех примерах, кото­ рые мы приводили, речь шла о крупных произведениях. А. Н. Толстой даже особо подчеркнул, что персонажи оживают лишь в крупных произведениях. Но если писатели могут отчетливо уви­ деть своих героев только в повести или в романе, то как же в таком случае они пишут рассказы? Видят ли они героев своих рассказов? Конечно, видят, но по­ чему было сказано: только в повести, в романе? Некий пишущий товарищ с обидой за ­ явил: — Правильно говорят, что рассказ труднее сделать, чем роман. — Почему? Как ж е так получается, .что пистолет труднее сделать, чем пуш­ ку? — Я уже слышал про пистолет. И про пушку слышал. Это еще Горький сказал. А все-таки рассказ труднее сделать, чем роман. В романе я знаю всех своих геро­ ев, мне вся их подноготная известна. Я сжился с ними и, если не после первых страниц, то во всяком случае после пер­