Сибирские огни, 1959, № 12

ешь, культ личности! Да что я, хуже его фарватер знаю? Вон в тот рейе исключительно из-за его характера три лишних часа на Шанежной ши­ вере проконоводились. И все вы это знаете. И все молчите. А раз он кар­ тину похвалил, так уж готовы в дверях задавиться. Не пойду я в кино. Мне билета не надо, — и снова повалился на койку. — Так ведь картину-то все хвалят, — миролюбиво ответил рулевой, но Валерка продолжал молча рассматривать дощечки верхней койки... Отстучала железная палуба под ногами последнего сходящего на бе­ рег речника — старшего механика Тодорского с парой книг под мышкой. Тодорский был абонентом чуть ли ни всех библиотек водного участ­ ка, ^который обслуживал «Орленок», единственный теплоход, поднимав­ шийся сюда после спада воды. На этой пристани высадились и пионеры. На борту остались только вахтенный матрос Шура Якушева, повариха, или, как все ее звали, «ко­ ка» тетя Поля, да Валерка, никак не могущий решить, пойти ли ему к Кеше самому или дождаться друга на теплоходе. Незамеченным от Ке­ ши приход «Орленка» остаться не мог: таких нудных подвывающих си­ рен, как у них, на всем участке не было. Значит, если «Меридиан» не уг­ нали на тот берег, Кеша с минуты на минуту должен был заявиться. В корме вдруг затарахтел моторчик электросети, и в сгустившихся сумерках каюты начал наливаться жиденьким светом матовый шар пла­ фона. Валерка вздохнул и закрыл глаза. Все на этом теплоходе, заброшенном в несусветную глухомань почти несудоходной реки, было обыденно и домашне до крайности — даже си­ рену на мостике прокручивали здесь вручную, как мясорубку, а годова­ лые пассажиры обычно запросто ползали между покрытыми дерматином диванчиками двух больших пассажирских кают. Диванчики были при­ кручены к палубе намертво в два ряда, и проход между ними был чуть пошире, чем в самом обычном городском автобусе. Команда, когда вокруг не было посторонних ушей, так и звала своего «Орленка» автобусом, не всегда прибавляя и слово «водный». Только рей­ сы у «Орленка» по длине, как у доброго теплохода, — километров на пятьсот и больше. Река была большой, чуть поуже Волги, но бестолковой и в навига­ ционном отношении очень каверзной. Текла она в каменном лотке горис­ тых берегов, перехваченном грядками подводных скал, и славилась на всю Сибирь своей необычно чистой зеленой водой. Но, конечно, до моря ей было еще очень далеко. До того самого то серо-стального, то ярко-си­ него огромного моря, по которому ходят линейные крейсеры и быстро­ ходные, непохожие на «Орленка», дизель-электроходы. Но и она умела привораживать сердца. Обо всем этом уже не в первый раз думал Валерка, лежа в своей ка- ютке на троих, узенькой, как положенный на бок платяной шкаф. Ощущение будничности, томившее Валерку все последние дни, вдруг стало невыносимым, и он, сорвав с гвоздя новенькую мичманку и макинтош, толкнувшись плечом в косяк, вышел из каюты. Колюжный Бор отражался желтыми глазами окон в спокойной ве­ черней воде. Дымные голубые сумерки клубились над яром. Ветер к но­ чи упал до нуля, пахло недавним дождем, и пристанские сходни были сырые и темные. Кешу Валерка узнал издали, по свисту. Тоненькой стежкой вился озорной мотивчик его песенки: На кораблях ходил, бывало, в плаванье, В чужих морях тонул и штормовал... Валерка облегченно вздохнул — все-таки шел, хотя и легкомыслен­ ный, но бесспорно свой человек.