Сибирские огни, 1959, № 11

над этим. Но только все не вдруг поймешь, не в один год сделаешь... Да. А насчет пружины — ты правильно. — Сухнин заговорил так сердито и снова так напомнил прежнего упрямого комсомольца Веньку, что Иван­ ников перестал вдруг замечать и его нездоровую полноту и седину на висках. — Слишком вольготно живется сыну. И жене, ей— тоже! Хватит! «| Пореже к портнихам бегать станет, управится и без домработницы. А .* чтобы уборки меньше, можно не в шести, а в трех комнатах жить... И на машине разъезжать ей с сыном незачем, пешочком для здоровья полез­ ней! Он отошел к окну, с минуту стоял неподвижно. — Ты извини, что я тебе все о семейных своих делах... Но с кем же об этом еще, если не с тобой? Уж это — так... Да... — и сам смутился грубоватой ласки, которая прозвучала в словах. — Ну, ладно... С каким делом пришел-то?... Знаю ведь тебя, просто так не явишься... 2 З а окном сгущались сумерки, и в аудитории становилось все темнее. — И он, говоришь, сразу принял тебя? — спрашивала Маша. — И ты все доложил ему о Владлене? А он что? — Сухнин? Я же рассказывал! Он сначалаудивился, а потом... Мне даже трудно определить, что было потом. Но он очень неплохой дядька, этот Сухнин. Отвечал на все мои вопросы о сыне, просил звонить или з а ­ ходить, если что... если понадобится... — Хорошо, если бы тебе удалось... — Почему мне? Нам! И Клавдии Михайловне,итебе, и классу — всем... Главное, по-моему, чтобы коллективно. Правда? Маша молча кивнула. Василий слышал легкое дыхание, ловил запах волос, напоминающий запах парного молока. Она была совсем рядом — по-весеннему теплая, любимая... Сразу отодвинулось то, что не было ею, — и мысли о Сухнине, и эта аудитория, и все более плотная темень за окном... Точно в целом мире были только он сам и она. — Маша! Она услышала и поняла то, о чем он не решался сказать. Рука до­ верчиво опустилась на его плечо. Василий поцеловал Машу, и она крепко прижалась к нему, а потом сама стала целовать в губы, лоб, щеки. Ва­ силию чудилось уже, что его сказка с травой-муравой, янтарными рассве­ тами и синими вечерами — вот она! И тянется к нему белыми своими ру­ ками чудо-девица. Голова кругом кружится от жаркого шепота ее, от по­ целуев. Когда рука Василия скользнула вдоль ее тела, Маша не воспротиви­ лась. — Маша! Он едва слышно вздохнул ее именем, потом поднял девушку на руки, и Маша опять не воспротивилась. — Не сейчас... Не здесь... — шепнула она, однако интонация значи­ ла больше слов, и смысл ее был совсем иной. В полутьме Василий видел раскрытые губы, огромные глаза. Они, эти глаза, звали его и в то же вре­ мя безмолвно упрашивали: не надо. Нет. это была не сказка. Это была жизнь, могучая, как сказка. Васи­ лий шагнул в угол, где было темнее. Но и здесь ему чудился умоляющий взгляд. И хотя послушное тело девушки было по-прежнему у него на ру­ ках, даже, пожалуй, именно потому, что это было так, он понял, что не может, не вправе поддаться слабости. Нет, конечно, не здесь и не сейчас, потому что то, что готово случиться, слишком для них обоих велико и