Сибирские огни, 1959, № 11

На воре шапка горит? — невесело усмехнулся Рохлин. — Просто я, Машенька, знаю жизнь. Еще немало злых людей. Они тут, рядом, и никуда от этого не уйти. От них страдают честные и доверчивые. Я хочу быть с вами откровенным до конца, раз уж начался этот разговор. Рано или поздно он все равно должен был случиться... Рохлин свернул на бульвар, гЛе было меньше прохожих, и Маша без­ молвно подчинилась. По обеим сторонам улицы с легким рокотом проно­ сились автомашины. Их фары освещали не только дорогу, но и деревья на бульваре. Темные густые тени от этих деревьев скользили по земле' точно старались догнать друг друга. Вам не приходило, Машенька, в голову, — снова заговорил Рох­ лин, почему такой немолодой уже человек, как я, ведет себя по-холос­ тяцки? Я попытаюсь ответить на этот вопрос, а потом уж скажу о глав­ ном... Наберитесь терпения и выслушайте меня. Я очень вас прошу, Ма­ шенька... Он с минуту молчал, ожидая, видимо, что Маша выразит свою го­ товность слушать, однако девушка не произнесла ни звука. Рука ее едва ощутимо вздрагивала. Рохлин пожал эту руку. Я вынужден начать издалека, — произнес он. — С зимы сороко­ вого года. Двумя годами раньше я окончил училище, начал плавать в инженерной должности на корабле и, знаете, не просто ходил, а парил в пространстве. Все мы в такие годы сами себя не помним и глупо вообра­ жаем, что мир только и ждет, чтобы мы осчастливили его своим геройст­ вом. Вот и я тоже не то, чтобы думал так, но чувство было именно такое: Стоит только взяться, и сделаешь что-то совершенно необыкновенное... В такую пору я и познакомился с Раей... Вы меня извините, я закурю... Рохлин достал портсигар, но первая папироса сломалась, потом ему никак не удавалось зажечь спичку. Наконец, он попросил огонька у про­ хожего. Курил жадно, ненасытно. — Ну, так вот, познакомился с Раей, — вернулся Рохлин к прерван­ ному рассказу. — Ей едва исполнилось двадцать лет, и глаза у нее были большие, наивные, как у ребенка. Я почувствовал себя рядом с нею мно­ гоопытным человеком, хотя был всего на шесть лет старше. Я говорил вам, что считал себя на пороге необыкновенных подвигов. Наивные глаза Раи только подтверждали уверенность в собственных великих силах. И тогда-то я совершил первую свою ошибку, за которую расплачиваюсь до сих пор. Короче, мы поженились. Умоляю, дослушайте до конца! Не спе­ шите осуждать... Ну, так вот. Стали мы жить вместе. Я ее очень любил. Бывало, стою на вахте, задумаюсь и вдруг увижу ее перед собой. Или гла­ за ее почудятся, даже вздрогну... Только стал я вскоре замечать нелад­ ное: слезы, какая-то неуравновешенность. А однажды Рая призналась, что станет матерью... Ребенок родился в октябре сорокового года, и я очень испугался, ус­ лышав, что восьмимесячные часто не выживают. Я бегал по врачам, по консультациям, пока один из специалистов-педиатров не сказал мне, что я волнуюсь зря, что сын мой — нормальный ребенок. «Какой же он нор­ мальный? — возразил я. — Он же не в положенный срок родился!» Врач засмеялся и сказал, что мы просто ошиблись в подсчете. Маша двигалась растерянная. Было очень стыдно. Она не смела ог­ лянуться, опасаясь увидеть осуждение посторонних — ведь никогда еще и никто из мужчин о таком не рассказывал ей. — Вы, Машенька, простите, что я вынужден касаться подробностей,— Принялся извиняться Рохлин. — Но мы ведь взрослые люди, а жизнь — есть жизнь. В ней не одни только вздохи на скамейке и прогулки при луне... Короче, ребенок и в самом деле был нормальным. Рая призналась что прежний ее возлюбленный обманул ее, что это жестокий урок наве­