Сибирские огни, 1959, № 11

гнойник, а ножом по живому, по мне. Кому дело до чужой беды? И тебе тоже нет дела. Василий вспомнил странности в поведении Долинина, которые заме-: тил уже давно. Так вот в чем причина этих странностей! Он старался рассмотреть в темноте лицо Назара Семеновича, но видел только блед­ ное пятно — неясное, расплывающееся. — А потом и того хуже, — продолжал Долинин. — Женщина, кото­ рую любил, — и отреклась... Помнишь, когда Маша в первый раз пришла сюда, когда заводили патефон, поставили романс. Это был мой люби­ мый. Она пела его под гитару. И— отреклась: от меня, от любви. От соб­ ственной совести! Что было, то быльем поросло, — сдержанно произнес Василий. — Напрасно ты, Назар... И на том спасибо, — перебил Долинин. — Великодушие потряса­ ющее. А чего ждать иного? Кому особенная выгода вступаться за такого маленького человечка, как я? Кому? Сбили с ног, лежи и помалкивай. Ну,, и лежу, молчу. Люблю историю, а мне вежливенько советуют: вам лучше математиком. Сегодня, вот вообразил: люди лучше, красивее. Сколько- дней боялся, сегодня сказал Эмме: люблю... Идиот! Мимо окна пронесся с сипением ветер. Глухо стукнулась в замерз­ шее стекло ветка березы. Издалека донесся паровозный гудок. Вверху гулко протопали шаги. Не спишь? — спросил Назар Семенович. — Знаешь, что ответила Эмма? Она сказала, что все еще любит тебя, Горнов. Она твоим именем в физиономию мне, в душу!.. 2 Снег идет всегда разный. Осенью, когда еще не ударили морозы, хло­ пья крупные, влажные. Они прилипают к шероховатым доскам забо­ ров, к стенам, наваливаются на деревья, сгибая и даже ломая их. На земле снег быстро тает, пропитывая почву вернее дождя. В те дни Василий сдавал «хвосты» за первый курс, дружил с Эммой, спорил о характере чувств. Позже, когда стало холоднее, снег переменился, стал строже и кра­ сивее. Он заботливо укутал землю, в которой таились бесчисленные семе­ на бесчисленных жизней. Василий познакомился тогда с Машей. Первый полный огромного доверия вечер, первый поцелуй и светлая надежда, что не только чувст­ ва, но весь мир откроет перед ним свои тайны и сокровища. Как все это недавно было и как до всего этого далеко! А сегодня снег опять иной. Ночью было ветрено, а к утру стало тихо- и тепло. Белесые облака скупо роняют редкие пышные снежинки, уди­ вительно напоминающие белый пух. Они опускаются на землю осторож­ но, как будто боятся потревожить ее. Сначала их было совсем немного на желтой, вытоптанной сотнями ног дорожке к институту. Но с каждой ми­ нутой их больше, больше, и вот уже вся дорожка словно покрыта легким просвечивающим пухом. Василий нагнулся, нагреб полную пригоршню и долго следил, как пу­ шинки снова покрывают мало-помалу темную полосу, оставленную его- рукой. В то же время он прислушивался, не зазвенел ли звонок, не пора ли идти на лекцию. Ему одновременно радостно и тревожно, потому что сегодня он впервые придет, как равный, к третьекурсникам. Григорий Оленев топтался сзади. Значит, сдал? Перепрыгнул? Знатно... Я бы тоже справился, да- не разрешили, и я не жалею. Хлопот хватает, готовлю сборник. — Он вы­ палил все это залпом, и Василию невольно хочется остановить его' и спро­