Сибирские огни, 1959, № 11

дурно поступила с ним, мелькнула и пропала, как одинокое темное об­ лачко в окне поезда. Дубова, возвратившись, сразу проскользнула к ней в угол, привычно присела на кровать. — Ты не спишь? Не надо спать... Не разобрать было, что в ее шепоте: радость или грусть. — Вы чего, полуночницы, шепчетесь? Что за секреты? — окликнула вдруг Женя Павловская. — Ну куда это годится: только задремала, а вы снова,—недовольно отозвалась из другого угла Майя, и стало ясно, — что никто в комнате не спит. — Девочки! — заговорила Дубова таким тоном, словно сама еще не верила тому, о чем собиралась сообщить.—Девочки, Яков Ильич пред­ ложил мне выйти за него замуж. — Сразу видно делового человека, — подала голос Эмма. — А что плохого?— возразила Павловская.— Что? Предложил, зна­ чит, любит и намерения серьезные. Д а за такого человека любая без ог­ лядки пойдет. Не чета, по крайней мере, некоторым. Попалось бы мне та ­ кое счастье, эх, и зажила бы! Не тряслась бы над каждым рублем, нет! Почивалин без пяти минут начальник цеха, а там, смотришь, и дирек­ тор. — Койка жалобно заскрипела, и Маша поняла, что Павловская уст­ раивается поудобнее, готовясь к долгому разговору. — У меня знакомая. Муж — доцент, кандидат, денег — куча. Она работает тоже и всю зар­ плату на себя тратит. Целый шифоньер с платьями, два костюма. Паль­ то зимнее, осеннее, летнее! Чего там — выйдет на улицу — картинка! Мужчины в ее сторону глазами: шир-шир! А ей уже тридцать пять скоро. Вот это жизнь! И думать тебе, Ленка, нечего — выходи!' На свадьбу не забудь — пригласи. На какое-то мгновение стало неприятно тихо. Потом послышалось ворчание Майи. — Лучше спи. А то не спит и другим... Начальник цеха, директор, платья, наряды. А где чувства, где любовь? Мещанство все твои слова! — Рассудила, смотрите-ка на нее!—сердито возразила Павловская.— Тебе хорошо проповедовать. Всю жизнь за своим папенькой, как за каменной стеной. А у меня одна надежда в довольстве пожить— муж. Ты нам неровня. Хоть теперь, хоть после окончания института. Отец тебя, небось, устроит возле себя в городе. — Что ты мне тычешь: отец да отец, — обиделась Майя. — А он, ес­ ли хочешь знать, начинал с грузчика, рабфак закончил, институт. Он как раз лучший пример, и ты не смей о нем! И помни: окончу, уеду куда-ни­ будь в глухомань. — Опять же неплохо для разнообразия и для воспоминаний, — з а ­ говорила Павловская. — Нет, ты не спорь. Д а и не о тебе я, не о твоем отце. Выпало счастье, пользуйся, пожалуйста. Я о себе или вот о Маше. Много Маша в своем колхозе радости видела? Учится, живет на одну стипендию, да еще родным каждое лето хлеб зарабатывает. Ну, допус­ тим, выйдет она за такого же бедолагу. Сама намучается — ладно, ей хоть нежные речи да вздохи в утешенье, и надежда опять же будет— мо­ жет потом полегчает. А мать? Бросить ее?.. Если же выберет настояще­ го мужа — во всем полный порядок. Ты советуешь нам терпеть, ждать. А какая радость в достатке, если я старухой стану? Пока молодость — и пожить... — Мещанство, опять мещанство!—возмутилась Майя, но теперь уже не Павловская, а Эмма перебила ее. — Майя, бери свои слова обратно и поскорей, — насмешливо ска­ зала она. — Ты непочтительна к классикам. То, что утверждает Женя, до