Сибирские огни, 1959, № 11

лу прихоти, не только потому, что ему «так хочется», но потому, что задачи, которые он поставил перед собой, воз­ можно разрешить только средствами об­ разного мышления. Он должен проследить судьбы своих героев, узнать, что с ними случится, как они будут вести себя в новых обстоятель­ ствах, какие у них появятся мысли и чув­ ства и какие сложатся между ними отно­ шения. Вот решения, которые он ищет. Однако материал, лежащий перед ним, представляет такой невероятно сложный узор, что разобраться в нем путем логи­ ческих заключений совершенно невоз­ можно. Необходимость вынуждает его прибегнуть к средствам образного мыш­ ления. Немыслимо рассчитать, сообразить, вычислить, взвесить поступки наших ге­ роев, решить, например, рассуждениями, путем умозаключений, увидит Татьяна Ларина сон или не увидит и какой это будет сон, выйдет она замуж или не вый­ дет, а если выйдет, то за кого. Писатель эти свои задачи и не решает путем рассуждений. Он стремится уви­ деть своих героев, разглядеть, что с ними случилось. «Искусство есть непосредственное со­ зерцание истины...». Эта формула звучит несколько старо­ модно. Иные товарищи с раздражением тычут в нее пальцами и говорят: смотри­ те, каков идеализм! А между тем в ней выражена здравая и весьма практиче­ ская мысль. Между выражением непо­ средственное созерцание истины и выра­ жением мышление в образах у Белинско­ го поставлен знак равенства — или. Это два равнозначных определения. Писатель не рассчитывает истину, она не является для него логическим выво­ дом, он не пытается путем рассуждений решить, что будет с его героями, но со­ зерцает их в образах. Писатель раздумывает, как будет. По­ сле долгой и упорной работы наступает момент, когда, наконец, в его сознании возникает предельно отчетливая картина. Он увидел и почувствовал, что найдено верное решение. Образ, явившийся перед ним, и есть та истина, которую он искал. Именно в таком смысле искусство и яв­ ляется непосредственным созерцанием истины. Это созерцание образов, пред­ ставших перед писателем, или мышле­ ние в образах. Не надо противопоставлять образное мышление логическому или утверждать, что одно из них «лучше», а другое «ху­ же». Оба эти способа мышления явля­ ются различными сторонами одного и того же процесса, без конца соприкаса­ ются между собой, переходят один в другой и дополняют друг друга. И ученый, и художник мыслят и ло­ гически, и образами, и оба эти вида мы­ шления необходимы им в равной мере. Очень часто ученые призывают на по­ мощь свое воображение и пытаются точ­ но так же, как это делают писатели, уви­ деть искомую истину в образах. К. Э. Циолковский выдвинул идею по­ летов на космических кораблях с реак­ тивными двигателями. Предложить та­ кую идею — это прежде всего означает вообразить космический корабль, его внешний вид, устройство, процессы, про­ исходящие в реактивных камерах, уви­ деть, наконец, как этот снаряд подни­ мается в небо, увидеть землю, остающую­ ся позади, небывало ослепительную луну и мириады звезд на черном небе, иначе говоря, создать в своем воображении ки­ нофильм о космических кораблях и меж­ планетных полетах. Начинать математи­ ческую проверку новой идеи можно не раньше, как будет создан такой фильм. Циолковский так и говорит: «Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказ­ ка. За ними шествует научный расчет». Нельзя же думать, что ученый преж­ де находит математические доказатель­ ства, выводит формулы, строит чертежи и только тогда задается вопросом: а что же это я доказал и для чего это надобно? Для того и существуют точные науки, чтобы обслуживать живую жизнь и, в частности, чтобы проверять образные ви­ дения ученых. Итак, истина является художнику в образах, и он созерцает ее. Однако что же все это означает? Надо ли это так по­ нимать, что всякий образ, какой только явится в сознании художника, уже и есть святая непреложная истина? Отчего это такая честь образам? Мы говорили, что ученый, когда перед ним стоит задача, не разрешимая логиче­ скими рассуждениями, пытается пред­ ставить истину в образах, точно так же, как это делает писатель. Однако почему он должен быть уверен, что его образы ближе к истине, чем его рассуждения? Но тут дело не в уверенности, а в том, что у него нет никакой другой возмож­ ности получить хоть какое-нибудь пред­ ставление о предмете, над которым он раздумывает. Отказаться в таком слу­ чае от образного представления означа­ ло бы отказаться от возможности хоть какого-нибудь суждения о предмете. Демокрит предложил атомистическую теорию: все тела состоят из мельчайших неделимых частиц, которые выглядят, вероятно, как шарики. Теперь мы знаем, что это был очень грубый, примитивный образ, однако он явился совсем не пло­ хим рабочим инструментом — он помо­ гал понимать множество явлений и даже производить некоторые расчеты. Позднее была предложена другая схе­ ма: атом — это крошечная «планетная система». Скоро и этот образ оказался неудовлетворительным, но ведь не в этом дело. Образы возникали и отбрасы­ вались, но главное в том, что они добро­ совестно служили и давали возможность все больше и больше приблизиться к ис­ комой истине. Часто случается, что у ученого нет