Сибирские огни, 1959, № 11

трудовой жизни. Он с наглой откровен­ ностью заявляет: «Хочу вкусить от бело­ го каравая, от сладкого пирога. Потом... нам с Анкой вообще больше нравится городская жизнь: чище, культурней, кра­ сивее». Автор говорит о герое романа, что ему «с детства въелось в сознание, что по городам не в пример деревне лег­ кая и красивая жизнь». Детства Стрель­ цова мы не знаем, но нам известно, что он храбро воевал, прослужил в Совет­ ской Армии семь лет, но это, видимо, никак не повлияло на его мировоззре­ ние. «Устроиться», «добыть» — вот его устремления, а вот и его жизненная фи­ лософия. «Пообещали квартиру с удоб­ ствами — бейся за нее, добывай, тебе нужен покой после долгого беспокойства: есть в горторготделе ордера на костюм­ ную ткань — иди, требуй на два сразу, мужской и женский; есть возможность брать продукты без карточек — бери, ты кровью за все заплатил...». Как отвратительна эта спекуляция но­ воявленного Растиньяка пролитой им на фронте кровью! Казалось бы, что Стрельцов с его «философией» неизбежно должен прийти к резкому конфликту с советскими людь­ ми, живущими иной моралью, основан­ ной на коллективизме, на общественных и государственных интересах. Но вдруг он сам, как говорится, в одно прекрас­ ное утро, сидя в своем кабинете в «Мя- сомолсбыте», решает выступить на пар­ тийном собрании с разоблачением воров­ ских проделок, в которых был сам заме­ шан. Все это звучит очень фальшиво, но все же с собрания и из конторы «Мясо- молсбыта» Стрельцов уходит в ореоле правдолюбия и честности при сочувствии со стороны представительницы горкома партии, не имевшей возможности разоб­ раться в подлинной сути Стрельцова. Затем Алексей Стрельцов долгое вре­ мя служит шофером у начальника об­ ластного управления сельским хозяйст­ вом Маклакова, ездит с ним по районам и чувствует, что «ничем не помогает ни деревне, ни городу». Шофером в раз­ ных учреждениях Стрельцов проработал более трех лет — «неизменно Алексей торопился и торопился не только куда-то и кого-то отвезти, но и провести день, дожить до зарплаты, до отпуска, да еще чего-то такого, когда почувствует себя необыкновенно счастливым». Наконец Стрельцов поступает на за­ вод. Может быть, здесь он встанет на верный путь созидательного труда, осво­ бодится от пут своей «философии»? Нет, его увлекает новая мысль — построить собственный дом на задворках усадьбы бывшего кулака Фрола Юлина. Строит он дом с «помощью» бригадира Лабут- кина. посоветовавшего Алексею увезти с заводского двора кирпич и цемент на стройку дома. Лабуткин, уже отбывав­ ший наказание в тюрьме, откровенно рас­ суждает: «Государство не обеднеет». Он приписывает рабочим выработку, завы­ шает расценки, поясняя, что этим «до­ ходы перераспределяет» между теми, кто воровским путем в какой-либо торговой системе получает три тысячи, и рабочим, вырабатывающим намного меньше. «Во­ ровская, если не бандитская филосо­ фия»,— думает Стрельцов, но от помо­ щи Лабуткина не отказывается, а, узнав, что бригадир сам себе ничего не берет, а для других «последней рубашки не по­ жалеет»,— за счет государства,— доба­ вим мы, становится его другом: «Какой же из него жулик, тем более враг-расхи­ титель?» Рядом со Стрельцовым работают сле­ сарь Васильев и электросварщик Миша Волков. Это — простые, честные совет­ ские рабочие, не считающиеся со време­ нем и с затратой своего труда, чтобы вы­ полнить порученное им дело. Что же о них думает Стрельцов? А вот что: «Алексею почему-то казалось, что люди эти только тем и живут, что выколачива­ ют рубли, только к тому и стремятся, чтобы рублей было больше, вот подвер­ нулся случай, можно удвоить получку, стараются, готовы не курить и не есть. И он сам не без этой слабинки». Эта «слабинка», как мы видим, очень силь­ на в Стрельцове, это его жизненный фундамент. Но он хочет эту «слабинку» видеть для своего оправдания и у тех, кому она совершенно чужда. Ржавчина собственнической, приобре­ тательской философии, философии урвать себе побольше от «общественно­ го пирога», «устроиться», «добыть», как мы видим, не исчезает, не уменьшается у Стрельцова и на заводе. И строить свой дом он бросает не потому, что из­ менились его взгляды, а только в силу того, что он и Анка испугались, узнав, что «добрый старичок» Фрол Юлин — скрывшийся убийца первого председате­ ля тарбеевского колхоза. Стрельцов — коммунист, но Л. Огнев- ский как-то выключил его из партийного коллектива, из-под партийного влияния. Это ничем не оправдано и выглядит как некий авторский произвол. Ведь немало поводов давал Стрельцов, чтобы им за­ интересовалась партийная организация завода или гидростроя, куда он впослед­ ствии перешел на работу. И это не фор­ мальное требование — показать парт­ организацию или парторга. Нет, здесь мы имеем особый, важный, случай. Ведь перед нами основной герой произведе­ ния—коммунист Стрельцов, но с гнилой философией, с чуждыми взглядами, не­ однократно совершавший проступки, ко­ леблющийся, плохо разбирающийся в людях и, главное, в самом себе. Кто же осудит его и кто вовремя подаст ему ру­ ку помощи, как не парторганизация, как не люди нашей партии — люди ясного мировоззрения, большого ума и великого дела на земле? Такие люди, как Стрельцов и ему по­ добные, с их духовным убожеством и чуждой нам «философией» стяжательст­