Сибирские огни, 1959, № 11

росов, впервые шедших в далекий, тяжелый рейс. Он не скрывал опасности, не утешал, не оскорблял их снисхождением, сурово, неуклонно требовал выполне­ ния возложенных на них обязанностей, как бы они ни были трудны. Он любил их той любовью, которая, любя, уважает, и потому особенно требовательна. Он считал их способными выполнить даже такие задачи, которые, на первый йзгляд, кажутся невыполнимыми. И они это знали. Благополучным исходом труднейшего рейса «Волга» обязана не только ка­ питану, самоотверженно боровшемуся со льдинами, но и всему судовому коллек» тиву, воспитанному Александром Васильевичем Яковлевым. Не нужно предаваться излишнему оптимизму: «пацаны» с «Волги» отнюдь не ангелы. Они вполне способны на срывы, на нарушения дисциплины. Но эти детские болезни роста, понятные в 18 лет, являются не правилом, а исключени­ ем К тому же, суровый и чуткий замполит, не прощающий ни одного проступка; ниьогда не пропустит без похвалы ни одного проявления твердости, находчивости или геройства. Бывает, конечно, всякое. И грустное, и смешное. Есть на «Волге» двадцати» летний матрос I класса рулевой Коля Кувин. Очень обаятельный паренек, но еще не слишком дисциплинированный. С ним случилась беда. Подвели девушки в Кандалакше. Задержавшись на свидании, Коля опоздал вовремя явиться на судно... Девчонка Шурка была милой и приветливой, ночь — лунной. Расставаться не хотелось,— Шурка так внимательно слушала рассказы о далеких рейсах, еще не совершенных Колей. И он опоздал. Сначала проступок не казался Коле особенно страшным. И когда замполит принялся «драить» рулевого за опоздание, тот смотрел на него удивленно и не совсем доброжелательно. «Чего он ко мне пристал? — думал Коля.— Опоздал на самую малость. А раньше сам же меня в пример ставил, когда я во льдах по четыре часа простаи­ вал у руля»... Разговор «по душам» кончился строгим взысканием. Коля возмутился. — За что? — За то, что не понимаешь, какое высокое звание носишь. За то. что не бе­ режешь морскую матросскую честь. За то, что нет в тебе внутренней дисципли­ ны. Иди! И Коля ушел. Что именно случилось — он понял не сразу. Сначала захлестнула обида —i наказание, с его точки зрения, не соответствующее вине. Оно казалось незаслу­ женным, слишком суровым. Но время шло. И пришел день, когда события предстали перед Колей в дру­ гой окраске. Он, рулевой Кувин, матрос I класса, член судового коллектива, поз­ волил себе из личных, да еще и случайных, интересов нарушить святость морской дисциплины. А если на карту будут поставлены более крупные интересы, может быть, сама жизнь? Что же он тогда? Спасует? Подведет своих товарищей, свое судно, свой дом? Коля провел рукавом свитера по вспотевшему лбу и кубарем скатился по лесенке в каюту замполита. t Никто не знает, о чем шла речь в каюте. Но все читали приказ: если матрос