Сибирские огни, 1959, № 11

нимаешь, не только мой брат ходил в каких-то лохмотьях, невестка — и та далеко от него не ушла. А ведь ей не было еще и тридцати! Диву да­ ешься, во что только она одевалась. Не одежда, а заплата на заплате. И как ей было не совестно носиться в таком тряпье по улице?.. Если они одевались так, можешь себе представить, что они ели! Я, кажется, уже рассказывал: когда мы с братом жили одни, он не приходил домой обедать, а оставался в поле. Я его понимал: очень тогда ему было трудно. Но теперь такой же порядок был заведен для всей се­ мьи. Что ни день, вставать приходилось ни свет, ни заря, как в праздник Л аб ар1, когда торопишься, чтобы не опоздать в храм. На небе звезды го­ рят, а мы уже завтракаем; солнце еще в своих хоромах прячется, мы уже в поле. Работаем, не разгибаясь, до полдня. О том, чтобы сходить домой пообедать, и не заикайся. Дадут тебе две черствые кукурузные лепешки, вот и весь обед. Съешь ты их, не съешь, их это не касается,— так же как и то, имеешь ли ты силы работать. Еле дотянешь до вечера. В брюхе ур­ чит от голода, во рту горит, до того пить хочется: на крыльях — полетел бы домой. Но куда спешить, спрашивается? Что тебе дома: сытно по­ есть приготовили? Ждут не дождутся с хорошим ужином? Слишком мно­ гого захотел. Будь рад, когда получишь пустой бульон из репы или жид­ кую похлебку, в которую разве что для смеха засыпали горсть отрубей. Жажду, правда, утолить этой похлебкой можно было, но и только. На- хлюпаешься ею, сходишь по малой нужде, и опять в брюхе пусто. К сча­ стью, выручал меня мой подарок. Не забыл ты еще про отрез материи, который я привез? Если бы Сяо-фэн не подкладывала мне украдкой лишнюю ложку ка­ ши или похлебки погуще не наливала, я бы той же осенью протянул но­ ги. Вскоре после уборки осеннего урожая по всему уезду начали прово­ дить коллективные заготовки продовольствия. На сходе меня выбрали членом общественного комитета от нашей деревни. Вот тогда-то я и по­ нял, что значит поститься девяносто дней кряду!.. Объявили регистра­ цию. Каждый приходит в назначенный час и сообщает о себе, что надо. А у моего брата все не как у людей. Ни за что не хотел честно признать­ ся, сколько он получил зерна после обмолота. Но ведь я-то знаю его до­ ход! Поэтому переупрямить меня на этот раз ему не удалось. Узнав в комитете, что он уже приходил регистрироваться, я заподозрил неладное. Посмотрел в списки: так и есть. Сумма, которую он назвал, не составля­ ла и половины собранного нами урожая. Как бы ты поступил в таком случае? Постарался бы по-хорошему убедить человека, не правда ли? Вот я и решил начать с этого. Вызвал в комитет и стал рассказывать ему про нашу правду — спокойно, внятно, чтобы он все хорошо понял. Битых два часа объяснял ему, что такое генеральная линия, которую объявила партия, что такое социализм, звал его идти вместе с нами, а ему хоть бы что! Да и как ты его убедишь, если я говорю ему свое, а он в это время думает свое. Вдвоем на одной струне играть по-разному невозмож­ но. Но я все же крепился. Не хочешь, думаю, по-хорошему, посмотрим, что сейчас заговоришь. И пригрозил ему: — Что ж, раз сознательно укрываешь свой доход, назначим провер­ ку и лишнее конфискуем. Выслушал он меня спокойно и сделал вид, будто его это не касается. — Пустое занятие, — махнул он рукой. — Ведь все равно никто не знает, сколько мы с тобой намолотили. — Но я-то знаю! Только теперь до него дошел смысл сказанного мною. Вытаращил налитые кровью глаза, сжал кулаки, — ну, думаю, сейчас он меня или 1 Л а б а р — буддийский религиозный праздник, отмечаемый в восьмой день двенадцатого лунного месяца; предшествует Новому году. (Црим. перев).