Сибирские огни, 1959, № 10

прижимается к дивану, дерматиновая обивка которого кажется теперь безжизненно холодной. А мысли снова там, в маленькой избе на окраине лесного поселка. Ане становится жаль отца, мать, которые не сегодня-' завтра получат письмо и узнают страшную для них правду. Мать запла­ чет, уронив голову на стол, как это было, когда умерла бабушка. Отец за ­ кроется у себя в мастерской и будет строгать и пилить, пока не выбьется из сил и не заснет тут же, на восково-желтых стружках. А утром, идя на лесопилку, выберет самые дальние, малолюдные улицы. Аня подумала и о завтрашнем экзамене. Она испугалась, но не экза­ мена, а встречи со студентами. Ей захотелось заболеть сильно и надолго, только бы не идти завтра и ни с кем не встречаться, не видеть понимаю­ щих взглядов, на которые нет сил отвечать. Да и что ответишь? Она вспомнила, как все произошло: как Борис умолял ее, как укорял, что она не любит, раз не верит, что это ужасно, если нет доверия, и что она завтра же может перейти к ним жить. Аня и сама думала, что без доверия не­ возможно. Она любила и хотела верить. Вчера ей намекнули, что еще не поздно от всего избавиться, что есть возможность договориться с опытным врачом, и она пожалела, почему решительно отказалась, не согласившись даже хорошенько поразмыслить прежде, чем отвергать. Появление Зотова помогло ей совладать со слезами. Она старалась по выражению его лица определить, все ли он знает, а если знает, то за­ чем пришел. Держался Ваня осторожно, робко, и затаенные опасения представились Ане нелепыми и ненужными. Взгляд ее смягчился, и Ваня тотчас заметил перемену. Он сел напротив, порываясь и не смея загово­ рить. На лбу его все время выступал пот, и Ваня то и дело доставал платок. Еще сегодня утром он не мог даже вообразить, что явится к Ане с тем, с чем явился сейчас. Он шел из общежития на экзамен к ненавист­ ному для него Маркелу Маркелычу, однако никак не мог заставить себя думать об интегралах и уравнениях. Все его мысли были об Ане. Зотов все отчетливее чувствовал, что виноват перед нею в чем-то, быть может, в бездеятельности, когда требуется помощь. А затем появилось решение, явилось неожиданно, как многие другие Ванины решения. В первый мо­ мент оно показалось ему самым неосуществимым. Но затем он стал ду ­ мать, что более счастливого выхода нет. Ваня со снисходительным удив­ лением ^посматривал на однокурсников. Они толпились возле экзамена­ ционной аудитории с таким видом, словно от того, ответят они на вопро­ сы Маркелыча или нет, зависит судьба вселенной. Ваня знал, что это не так, что есть вещи поважнее. И он разыскал Аню. Однако, увидев ее, растерял и свою недавнюю уверенность и те приготовленные заранее, внушительные слова, которые могли,, по его мнению, убедить ее. Ваня сидел, покорный и молчаливый. Ему было невыносимо жарко, точно после таскания мешков с мукой. В горле пересохло, — Аня,— наконец заговорил он.— Аня, выходи за меня замуж... Я люблю тебя, Аня. Я давно люблю тебя, только ты не замечала... Глаза его оставались печально покорными, и Аня решила, что не расслышала или не так поняла. — Я сегодня же обо всем напишу домой. Я постараюсь убедить,— торопливо продолжал Ваня.— Только бы ты согласилась. Я пойду рабо­ тать, все равно с учебой не ладится. Нет, она не ослышалась, и важные слова, которые меняют людям всю жизнь, произнесены. И хотя боль в сердце стала лишь острее — ведь го­ ворит не тот, кого она любила, — все равно спасибо за эти слова, потому что они подтверждают веру в людей... и в того, другого, который не сумел устоять прямо...