Сибирские огни, 1959, № 10

тебя, думая, что это на всю жизнь. Но я переоценил свое чувство щ на­ верное, себя тоже переоценил. Поверь, я сам презираю себя, но что же. делать, если я не могу, не способен иначе! Жизнь так сложна, так много в ней не зависит от нашей воли. Надо либо стать героем,— а я, видно, не гожусь в герои,— либо жить, подчиняясь суровым жизненным законам, либо камень на шею и в воду. Я не виноват, что полюбил другую. Я бо­ ролся с этой любовью, но она выше моих сил. Конечно, мы с тобой зашли слишком далеко, и я готов нести ответственность. Но никаких чувств у ме­ ня к тебе не осталось — в этом причина беды.— Борис уже твердо взгля­ нул на Аню, чувствуя облегчение от того, что главное сказано. Он ста­ рался теперь угадать, знает ли Аня о его посещении загса, или ребята ни­ чего не сказали ей. Аня замерла в той позе, в которой ее застало объяс-, нение, и Борис решил, что она ничего не знает.—Ты, Аня, сильный человек и правдивый, — продолжал он. — Ты поймешь, почему я осмелился на это объяснение. Если ты настаиваешь, я готов жениться на тебе. Не те­ перь, после... когда улажу с мамой. Однако жить всю жизнь без любви, дарить и получать ласки, как милостыню, думая при этом о другой... — Довольно,— скорее простонала, чем проговорила Аня и вдруг на­ клонилась к Борису.— Посмотри мне в глаза, слышишь? Радов испуганно поднял голову. Анины глаза жгли его и чем дальше, тем сильнее. Лисавенко отшатнулась от него. — Теперь верю. И хотя она больше не смотрела на него, легче ему не стало. — Прощай,— сказал он.— Я ничего не мог, Аннушка... — Уйди...— донеслось с другой стороны стола. Стараясь не шуметь, Радов оделся и выскользнул прочь. Аня, надломившись, беззвучно опустилась на пол. 3 Утро только занималось. Василий определил это по сумеречному роб­ кому еще сиянию, пробиравшемуся в комнату сквозь окно, по чуткой ти­ шине, которую лишь подчеркивало острое звонкое поскребывание лопа­ ты о мерзлый тротуар,— дворник счищал снег, выпавший ночью. Ваня с Семенычем еще в постели. Сонное их дыхание — сильное, с коротким всхрапом у Долинина и нервное, беспокойное у Зотова — тоже подчеркивает утреннюю неразбуженную тишину. Потом заскрипела кро­ вать. Это потягивался, перед тем, как встать, Долинин. Через минуту он принялся одеваться, все еще в полусне нащупал на тумбочке мыльницу и железную коробку с растертым вчера мелом, заменявшим фабричный зубной порошок. Осторожно, чтобы не потревожить никого, Семеныч на­ правился к двери, но все-таки задел стул, загремевший сердито, словно тоже был спросонья. Шум разбудил Зотова. Ванино лицо припухло, вы­ пуклые глаза печальны и задумчивы. Горнов подумал, что после того, как открылась жгучая правда об Ане, Зотов осунулся и словно повзрос­ лел. Надо бы сегодня побывать у Лисавенко. Накануне вечером Борис' говорят, был у нее, но- вместо примирения — у них полный разрыв. Мо­ жет быть, Ане нужна помощь? Но какая? Сумеет ли он помочь? Жизнь снова и снова, как кутенка, тычет его в один и тот же угол: смотри, учись понимать и разгадывать человеческие чувства. Сложно? А ты хотел бы проще чего-нибудь? Если бы просто, давно бы люди познали себя, свогр психику. Раньше, чем изобрели самолет или раскрыли секрет атомного ядра! . ' — Чуть встал и пригорюнился,— брось,— раздался сзади голос До­ линина, вернувшегося после умывания. Щеки его покраснели от энергич­ ного растирания, жидкие волосы старательно зачесаны назад.— Сейчас