Сибирские огни, 1959, № 10

После ухода директора школы Иванников сразу же поехал в обком.. ...Сухнин сам открыл дверь кабинета, пригласил войти. — Давненько, давненько тебя не видать. Да! — полуобняв Иванни­ кова, неторопливо заговорил он.— Забываешь старую дружбу. Я тут за­ вертелся, а ты... Э, брат, идея! Мы к тебе на Новый год нагрянем всем семейством. Посидим возле елки, потолкуем за чаркой доброй горилки — чего лучше! Да! Он говорил уверенно, словно Иванникова незачем было спрашивать о согласии. И хотя в уверенности этой было что-то почти обидное, Иван­ ников не обиделся. Сухнинская тяжеловесная манера выражаться, и это короткое и гул­ кое «да» были так знакомы ему, что он увидел вдруг перед собой не сек­ ретаря обкома, а прежнего увальня Веньку, которого все в укоме комсо­ мола любили за покладистый •характер и цепкий точный ум. — Сегодня же Полину к вам пошлю. Да, — продолжал Сухнин. — Пусть утрясают... Он усадил Иванникова в кресло, сам опустился в другое, напротив. — Это, чертушка, здорово, что ты нагрянул, соскучился я... Хоть по­ звонил бы — сюда, домой ли... Мог ведь, а все — гордость, амбиция не. позволяют... Шучу, не сердись, шучу... Виктора Семеновича примирила очевидная радость Сухнина. Та ре­ шительность намерений, которая возникла в институте, во время беседы с директором школы, и которую он донес до самого порога сухнинскога кабинета, поколебалась. И хотя Иванников знал, что все-таки скажет то, что должно, однако старался угадать такой момент, подобрать такие сло­ ва, чтобы вышло не так больно, помягче. — Признаться по совести, у нас тут самая, можно сказать, горячка,. — говорил между тем Сухнин. — Предвыборная кампания. Из ЦК при­ слали бумагу на сей счет. Строжайшую! Да. Первые послевоенные выбо­ ры, ответственность огромная, сам понять можешь... А с нас, пропаган­ дистов, главный, можно сказать, спрос. Я уже забыл, когда спал досыта. А что поделаешь? Надо. Да.— Он неожиданно усмехнулся.— В прием­ ной у меня строгая дивчина? А? Никак не выходит иначе, не получается. Со всякой ерундой сюда, в обком, к секретарям. А все потому, что ни черта в райкомах не решают, перестраховываются. Вот и строгости, фильтр, можно сказать. К тебе он, само собой, не относится, а только как- то не так бы надо. Да. Ну, не мною заведено, не мне и отменять. Сухнин вытянул коротенькие толстые ноги, потер ладонями колени. — К непогоде, что ли, ноют? — вздохнул он. Тело его обмякло и еще глубже вдавилось в кресло.— Все дела, дела. И ты тоже, наверное, по делу звонил? Ну, как на новом месте привыкаешь? С Панасюком как? Ведь я его плохо знаю. Он из крепеньких, не сразу раскусишь тако­ го... Да... Иванников подумал вдруг, что нет, все-таки перед ним не прежний Венька-комсомолец и даже не Венька предвоенных лет — второй секре­ тарь райкома: постарел, отяжелел Сухнин, под глазами нездоровые синие- мешки, а глаза красные от бессонницы. Да и сам он тоже не прежний,— издергала беспокойная жизнь. — Я к тебе из-за Владлена,— сказал Иванников.—Жалуются на не­ го. Шалит, никого признавать не желает. Ты бы съездил в школу, как отец съездил. Сухнин нервно забарабанил пальцами левой руки в подлокотник кресла, и теперь на лице его, кроме усталости, было выражение горечи и глубокой, ставшей привычною боли. — И тебя уже в курс дела ввели,— вздохнул он.— Неладно у меня с сыном. Мать, ты же знаешь ее, чересчур жалостливая к нему, а я его- только ночью, когда спит, вижу. С утра до полночи, до часу все здесь к