Сибирские огни, 1959, № 10

— Что?—воскликнул Оленев и, спохватившись, виновато огляделся. Василий молча подчеркнул двумя жирными линиями последнюю фразу и тотчас скомкал листок в знак того, что объяснение закончено. Изумление Оленева приоткрыло перед ним краешек того, что, несомненно, ждет era в разговоре со Зверевой. Он снова стал мысленно подбирать доводы в пользу своего решения. Время теперь трудное, послевоенная пятилетка, любая пара рук на счету, и он хочет поскорее встать в строй, делать со всеми настоящее дело, а не просто учиться. Довод это? Допустим. А что еще? Почему-то вспомнилась вечерняя школа, где он преподавал русскую литературу еще прошлой весной. Туда приходили рабочие, часто прямо после трудового дня на заводе, и, борясь с усталостью, пригибавшей к столам их головы, старались постичь мудрость учебников. Это довод? Конечно. Если они, его ученики, могут учиться и работать, нести двойную нагрузку, почему не справится он? И рядом со всем этим была Маша, но о ней он, конечно, не скажет, потому что это очень важно для него и сов­ сем неважно для Зверевой. Пусть любовь и не сказка, но она прекрасна и прибавляет сил. Он справится, он достигнет задуманного, и Маша сможет гордиться им и его любовью. Наконец, донесся звонок, по аудитории прокатился сдержанный говор. Агнесса Ильинична тотчас собрала листочки с бесчисленными при­ мерами из классиков и вышла из-за кафедры. Василий поспешил к Зверевой. Оленев чуть не наступал ему на пятки. — Ты вправду задумал? — допытывался он.— А разрешат? Отвечать было некогда и нечего, тем более, что Зверева вдруг сама двинулась навстречу. — Я рада, Горнов, — ласково промолвила она, — очень рада, что вы решили посещать. Хотя вы и сдали, но зачем терять время? Вы пра­ вильно сделали, голубчик... — Спасибо. Но видите ли...— забормотал Василий, досадуя на то, что Агнесса Ильинична ошиблась и очутилась в неловком положении, и, главное, что разговор начался неудачно. — Дело ваше, голубчик,— сказала Агнесса Ильинична все так же ласково.— Чего же вы хотите? Василий повторил все доводы, которые приготовил, добавив, что сразу после зимней сессии третьекурсники больше месяца будут на прак­ тике, и это облегчает его задачу. — В один год два курса? Что вы! Что вы! — Агнесса Ильинична за­ махала руками.— Помилуйте! Никак вам не сидится. То обучение в шко­ лах не так,— стараясь придать голосу наивозможнейшую мягкость, но в то же время чуточку ворчливо, сказала она,— то теперь уже институт­ ская программа не по нраву. Нет, нет, вы сами не знаете, что задумали. Сейчас, правда, модно наверстывать, работать в счет будущих годов или даже пятилетий. Но это же на заводах. Вы представьте, такую нагрузку навалить на себя. Это отразится на знаниях, на здоровье, наконец... Я представляю себе ваше положение,— многозначительно продолжала она, однако тут же изменила тон, словно сама испугалась того, что чуть было не сказала.— Нет, нет, поверьте, я вам желаю добра, и ваш энтузиазм, простите старуху, не разделяю. До свидания, голубчик. — Квох-квох-кудах-тах-кво-ох,— насмешливо проквохтал Оленев над самым ухом обескураженного Василия,— Вот и поговорили. А ты не уступай, не сдавайся, иди к директору. Я, если тебе разрешат, тоже по­ пробую,— он горделиво встряхнул рыжим чубом. — Надоело в студенче­ ских штанишках бегать,— и заторопился в раздевалку, потому что в этот день у второго курса лекций больше не было. В приемной Василию сказали, что директора нет и сегодня не будет.