Сибирские огни, 1959, № 10

...В комнате было темно. Эмма с трудом разглядела на койках Майю, Женю. А там, справа, Дубова (мямля, опять с Кротовой по-прежнему). Рядом с Дубовой кровать Кротовой, но определить, есть ли кто на ней!, невозможно: тень от простенка падает как раз на постель. Эмма проскользнула туда, протянула руку. Пальцы нестерпимо долго- скользили в пустоте, пока не наткнулись на гладкую пышную подушку, легко сдвинувшуюся с места. Эмма судорожно схватилась за нее. Не за­ ботясь больше о том, чтобы не потревожить подруг (обрадовались, что кет света, улеглись, как куры), она тяжело, шумно отошла к своей койке, долго лежала неподвижно. Когда скрипнула дверь и раздались легкие, осторожные шаги, она вздрогнула и приподняла голову, вслушиваясь в каждый шорох. Ее обра­ довало, что в коридоре не слышно удаляющихся шагов Василия. Она ух­ ватилась за это и готова была рассмеяться от облегчения и радости. Но> проглянувшая из-за туч луна осветила комнату, и Эмма увидела Машу, которая стояла, сцепив руки на затылке, и мечтательно смотрела в ночь!. Ее обнаженные руки, поднятое к свету лицо, шея казались темно-воско­ выми. Эмма оглядела всю ее фигуру и не могла не .признать, что Кротова по-своему красива, и это, а особенно мечтательная поза, вызвало преж­ нее чувство. Эмма уткнулась в подушку, чтобы не видеть, не слышать ничего, и зарывалась все глубже, тяжелее... Когда она подняла голову, было светло. Майя сидела напротив со­ всем одетая и настороженно смотрела на нее. Уже было утро. — Вот потешно! Поздно вернулась, прилегла просто так и не заме­ тила, как уснула, — стараясь придать голосу непринужденную веселость, сказала Эмма. — Ты иди в столовую... Я — следом. Она покосилась туда, где, кажется, минуту назад, стояла облитая лун­ ным светом гибкая и стройная Кротова. Сейчас там никого нет, но по­ стель не прибрана и, значит, Маша вот-вот вернется. — Я следом за тобой, — раздраженно повторила Эмма, видя, что- Майя медлит и, конечно, неспроста, а из-за Кротовой. Унизительно, да что поделать: приходится теперь хитрить даже с Майей... Вечером того- проклятого дня, когда произошла история с часами, Майя увела Эмму подальше, в самый темный, глухой угол коридора и с неожиданной твер­ достью заявила, что все вспомнила: и то, как Эмма искала ночью на тум­ бочке часы, опрокинув при этом флакон с одеколоном, и то, как подходи­ ла к Маше. Отпираться было бесполезно, потому что залитая одеко­ лоном пожухлая салфетка и пустой флакон еще были на тумбочке: они и помогли Майе вспомнить то, что она смутно, сквозь полусон, видела но­ чью. Эмма никогда не испытывала такого страха и унижения как в тог момент, а Майя растерялась. — Зачем ты это сделала? — спрашивала она. — Как ты могла? — Иди, выдай... Иди! — задыхаясь, зашептала Эмма. — Фискаль,, наплевав на все: и на то, что подруги, и на то, что спали под одной кры­ шей, ели из одной кастрюли, за одним столом. А я не могла видеть, ког­ да они — Горнов и Кротова — вместе. Шепот ее показался Майе слишком громким. Она испугалась: — Тише! Ради бога, тише... И как-то само собой возникло решение — никому ничего не гово­ рить. Майя больше не вспоминает о прошлом, но держится с нею насторо­ женно, а к Кротовой подчеркнуто внимательна. Посмей Эмма хоть чем- нибудь задеть Марию, и Майя, того гляди, открыто встанет на сторону этой тихони. Эмма проводила подругу почти ненавидящим взглядом. А когда ша­ ги стихли, ей стали нестерпимы тишина в комнате, слишком яркий свет, некстати подвернувшийся под руку стул. И только появление Кротовой 66