Сибирские огни, 1959, № 10

В зале зашумели, сначала сдержанно, потом все громче. Первокурс­ ница на трибуне умолкла. Василий перебрался к Маше, сел в кресло ря­ дом; девушка вначале не обратила на него внимания. Взгляд ее был уст­ ремлен вперед, к сцене, где происходило что-то странное. Секретарь парт­ бюро Иванников вместе с директором вели за кулисы Аню Лисавенко. Василию бросилось в глаза, что Иванников—длинный и худой, а Панасюк, наоборот, коренастый и плотный. Они скорее даже не вели, а несли Аню, поддерживая за локти и плечи. Лицо Лисавенко, и до этого бледное, ста­ ло пергаментно-желтым. Первокурсница на трибуне не знала, уходить ей или оставаться. В зале зашумели громче. Наконец, появился Иванников. Держался он с подчерк­ нутой строгостью, даже чуточку важничал, хотя это не вязалось с его длинной нескладной фигурой и угловатым худым лицом. У Лисавенко легкое недомогание, — сообщил он, призывно под­ няв руку. Голос его неожиданно сорвался, и стало ясно, что Иванников просто очень волнуется — оттого и важность и подчеркнутая строгость. —- Продолжим прения, товарищи... Но опять поднялся гам, и лишь повторные призывы и звонки навели непрочный порядок. Зал окончательно успокоился лишь тогда, когда вер­ нулись и заняли свои места за столом Аня Лисавенко и Панасюк. Маша облегченно откинулась в кресле и увидела, наконец, кто сидит рядом. Нет, она не протянула ему озябшие свои руки. Она отстранилась. В гла­ зах ее он прочел протест. — Я все эти дни ищу тебя, — измученно сказал Василий. Но Маша и на этот раз не отозвалась. — Как хочешь, а я больше не могу так, — чуточку громче и настой­ чивее повторил Василий. — Я — тоже, — ответила Маша, зябко кутаясь в свой старенький холодный платок. — Нам надо поговорить... — потребовал Василий. — Не о чем. — Маша вскочила и вдоль всего ряда, только бы не проходить мимо него, Василия, направилась к выходу. Вокруг тоже под­ нимались, и это значило, что объявлен перерыв. В коридоре Василий преградил девушке дорогу, крепко взял за РУКУ- Из актового зала валила толпа. Маша попыталась высвободиться, но Василий еще крепче, до боли, сжал ее руку, и девушка только сейчас обра­ тила внимание на то, как изменилось его лицо, на котором стали особен­ но заметными сведенные у переносья широкие брови, большой, тяжело нависающий лоб, а глаза, потемнев, казались пепельно-серыми. — Пойдем отсюда!- — не то чтобы услышала, а скорее угадала по движению его губ Маша. — Пойдем! Василий потянул ее за собой, и теперь Маша не нашла сил сопротив­ ляться. Он толкнул какую-то дверь, шагнул в густой сумрак. Уже насту­ пил вечер. — Это не шутки!.. И если я тебя нашел, я не отступлюсь... — сказал ■он. —Пусть я голову потерял, пусть глупо, а только иначе не могу. Даже после всего, ты поняла? Маша рванулась в сторону. — После всего? Пусти, слышишь, пусти! Я не хочу... не могу... Пу­ сти!! Она почти кричала, в коридоре могли услышать, но Василию было теперь все равно. Он не верил ни словам Маши, ни настойчивости, с кото­ рой она старалась уйти. — Чего ты добиваешься? Чего тебе надо? — выдохнул он прямо ей в лицо, ненавистное и любимое в одно и то же время. — Дай пройти. — Нет. Ты объяснишь!