Сибирские огни, 1959, № 10

Глава третья 1 В те дни установилась зимняя погода, какую знают, пожалуй, только в Сибири. Светало поздно. Темный, почти черный горизонт вдруг начинал сере­ бриться. Небо неуловимо голубело. Все вокруг прояснялось, приобретая ту мягкость, которая свойственна рисункам пастелью, только еще мягче и нежнее. Потом в серебристой дымке возникали словно бы отблески далеких костров, все разгорающихся, все более жарких. И вот уже вполнеба раз­ бегалось зарево. Тлели кромки редких, похожих на клочки ваты, обла­ ков. Больше, ярче... Скользил мимо них первый искроподобный луч, потом целый сноп их, и появлялось солнце. Сразу все, приободренное, заявляло о неповторимости своих красок и очертаний. Снег весь в сверкании, в блеске, непрерывно играющем, пе­ ременчивом. Золотились окна в домах. Медленно плывущие в несусвет­ ной вышине редкие тучки лишь подчеркивали недвижность воздуха. Не уходил бы, кажется, с улицы, бродил по обласканному солнцем городу, выбрался бы в поле, и шел, шел, не чувствуя усталости. А мороз— какой там мороз в эту удивительную пору! — он прибавляет путнику бодрости! Однако зима—зимой, а дела—делами. У каждого свои радости, свои заботы. ...Отчетно-выборное комсомольское собрание еще только началось. За ■столом президиума кроме членов комитета — директор института Пана- ■сюк и секретарь партбюро Иванников. Оба они присланы в институт три дня назад, и студенты посматривают на них с особенным интересом. Ва­ силий тоже глядел на них и на Аню Лисавенко, выступавшую с отчетным докладом. Однако стоило скрипнуть двери или прошелестеть осторожным шагам сзади, где были свободные места, он быстро оборачивался. А пос­ ле этого требовалось новое усилие, чтобы слушать. — Ты не жалуешь докладчика вниманием, — упрекнула Эмма, си­ девшая рядом. Она засмеялась и тотчас зажала себе рот ладонью. Вид у нее был виноватый, но глаза блестели иронией, такой же неуместной, как и смех. А Маши все нет. Яснее ясного, что она избегает всех, а его— больше других... Нет, довольно! Ему не к лицу гоняться за нею, позабыв обо всем на свете. Хватит! Василий окинул взглядом зал, словно хотел получить поддержку и одобрение людей, которые сидели вокруг, однако малейший шорох там, сзади, по-прежнему отзывался в его сердце тысячекратным эхом. Наконец, объявили перерыв. Захлопали откидные сиденья жестких кресел. По проходу двинулась к распахнутым дверям говорливая толпа. Василий рассеянно смотрел на толчею, а когда Эмма иронически попро­ сила его «вернуться на землю и вспомнить, что рядом тоже люди», он кивнул: — Да, пожалуй... Впрочем, о чем ты? Проходи, пожалуйста... Со стороны коридора неслись звуки русской плясовой, исполняемой на баяне, топот ног, громкий смех, остро напомнившие вечер знакомства с Машей. Горнова потянуло в коридор, к музыке и смеху. В толпе их с Эммой то и дело толкали. Всякий раз при этом Василий чувствовал пле­ чом тугое плечо Эммы и поспешно отстранялся. Пробравшись на площадку перед актовым залом, они встали в сто­ ронке, у большой, в два человеческих роста, скульптуры Сталина с девоч­ кой на руках. Здесь было чуточку посвободнее. Впрочем, по другую сто­