Сибирские огни, 1959, № 10

Когда Маша теперь мысленно повторила слова Дубовой, они показа­ лись ей совсем не такими убедительными, как вначале. — Может быть, счастье и свое у каждого, — раздался голос Майи.— Но в личном есть и общее. Счастье — это сделать всё, на что способен. Так и папа не раз говорил... . — Ну и что же если папа? Значит, тебе больше думать не о чем? По-твоему выходит так, что люди для дела, а не дело для людей. Ты по­ ставила телегу впереди лошади, — заговорила опять Эмма. — Работа — средство, а не цель. Но не все это признают, а кое-кто и не понимает. И хватит спорить, надоело, признаться! — Ой, и правда — не надо! — певуче подхватила Лена. А Маше ста­ ло жаль, что спор прервался. Все-таки счастье— это очень сложно, и так хочется до конца понять, в чем, какое оно. — Противная погода. Холод и пасмурно,— сказала Эмма, глядя за окно, на серое небо. И опять Лена первая поддержала ее. — Воскресенье, а мы сидим да сидим... Денег нет, театр, кино отме­ няются... Ой, девочки, я придумала! Устроим-ка девичник, пригласим со­ седей, музыка будет... Патефон попросим, а? Она нерешительно посмотрела на Эмму. — Что ж, пожалуй, — неохотно отозвалась та. Маша покрепче сжала иглу, чтобы не дрогнула рука, чтобы огненно радостные стежки верно легли рядом с другими. Патефон — это значило идти к ребятам, к Василию. Во всем институте только один патефон. — Ну, отправились же! — обратилась Лена сразу ко всем в комнате. — Мы там лишние. Патефон — это по ее части, — ответила Эмма хрипло, и Маша почувствовала, что она смотрит на ее руки, на вышивку, сияющие цвета которой так не вяжутся с пасмурным днем и Эмминым на­ строением. Чужое недоброжелательное внимание спутало Машины руки. Она больно уколола палец. К ней подбежала Лена: затормошила, приговаривая: — Ну-ка, вставай, ну-ка! Это было хорошо, что Лена так настойчиво тянула за собой. И то, что Эмма вдруг сказала: «Пожалуй, я с вами», тоже было к лучшему, по­ тому что в словах этих не было прежней колючей неприязни. Ребята встретили их с хлопотливой предупредительностью. Даже До­ линин что-то предлагал, что-то советовал, стараясь сделать приятное и Маше и Эмме. Василий мог показаться спокойным, если бы не глаза. Они стали большими, темно-голубыми, почти синими, и такая счастливая ра­ дость была в них, что Маша встревоженно подумала: неужели Эмма с Леной заговорят Сейчас о патефоне, неужели осмелятся погасить это го­ лубое сияние? Вперед выступил Ваня Зотов: — В подкидного хотите? — сказал он, кладя на стол перед гостями колоду карт. — А проигравшему лезть под стол и кукарекать! — подхватил Ва­ силий. ■— Под стол, так под стол, — с шутливым вызовом согласилась Эм­ ма. — Тебе первому и лезть... Садись, Лена, мы сейчас им покажем!.. Маша нерешительно взглянула на Василия, но тот успокаивающе при­ крыл ладонью ее руку, и девушка, хотя и робея, но села вместе со всеми. Сдали на пятерых, потому что Долинин играть не умел. В «дураках» остался Ваня и запросил пощады, но ему дружно закричали: «Лезь! Лезь!», и он при общем смехе забрался под стол кукарекать. — Ладно, держитесь теперь, — пригрозил он, вылезая. — В такой игре человек человеку — волк! — и принялся сдавать снова. Проигрывать стала Маша. — Машенька! Могу поделиться опытом по части шишек...—обратился