Сибирские огни, 1959, № 10

— Голубчик, я же предупреждала, — прервала Василия Агнесса Ильинична. — Вы опять, как и в прошлый раз, упрямитесь. Школа пере­ строена в соответствии с решением правительства, о чем же спорить? Бу- де;т другое постановление, тогда и поговорим. — Вот здорово! — воскликнул Горнов. — Выходит, вы сами признае­ те, что должно быть другое постановление. По вы... — Что вы, зачем вы, голубчик! Я бы просила... — Агнесса Ильинична засуетилась, на шее у нее обозначились толстые пульсирующие вены. Фут­ ляр очков, который она держала в руках, мелко застучал по столу. — Вы фронтовик — и такое понимание дисциплины! Рассуждения подобного ро­ да — это... это... Извините, голубчик, так нельзя... И я не могу позволить... — А почему? В моем докладе вам не понравилось, что я пытался го­ ворить о противоречивом характере чувств. Мне многое неясно, непонятно, да на то я и в институте, чтобы все распутать и понять. Василий вспомнил, как, ища ответы на мучившие его вопросы, рылся прошлой зимой в трудах психологов и физиологов — всех, чьи книги сумел достать в городской библиотеке и у знакомых. Произведения Сече­ нова сменялись на его столе книгой Гельвеция «О человеке, его умствен­ ных способностях и его воспитании», истрепанная, пахнувшая пылью «Психология масс и человеческого «Я» Фрейда — трудами Павлова... Сколько умных слов, порой убедительных и бесспорных, как у Павлова, или броских, но вызывающих сомнения, как у Фрейда с его преувеличе­ нием роли инстинктов, подсознания. Но ни одна из книг не могла сказать, как сделать человека прекрасным. Даже работы Павлова. Василий, насупившись, посмотрел на Звереву, повторил: — Если я не пойму и не узнаю самого важного и в институте, то где же я смогу узнать? — Ну, вот... Зачем вы опять за свое? И к чему настаивать? — укориз­ ненно заговорила Агнесса Ильинична. — И буду настаивать, потому что пора, наконец, говорить о воспита­ нии и его законах во весь голос. У нас есть десятки методик обучения и ни одной, которая бы научно раскрыла методы воспитания, нет настоящей практической психологии. Скажете, я неправ?.. Значит, нужен коллектив­ ный разговор об этом здесь, на «чтениях»... Люди учатся в одной школе, знакомятся с одними и теми же книгами, живут в одном доме, а часто в од­ ной семье. Но не все становятся честными и сильными. Почему один спо­ собен на верную дружбу, а другой — нет? Чем объяснить, что человек, ко­ торого все считали хорошим, совершает гнусный поступок? Таких вопро­ сов — им конца нет! Педагог обязан знать на них ответ и сознательно вос­ питывать чувства и качества в человеке... Или мы, студенты, не можем сметь свое суждение иметь? — Василий разгорячился и заговорил излиш­ не громко.— Да и при чем тут: сметь, не сметь? Вы твердите: постановле­ ние! А выходит так, что раз постановление или программа, то думать и рассуждать незачем. Мне непонятно. Постановление — не икона. Молить­ ся на него не требуется. У нас интерес практический, а вы не позволяете... Агнесса Ильинична, побледнев, поднялась с места: -— Что вы... И как вы... Послушайтесь меня, Горнов, голубчик... Ведь нельзя же так! — А почему? — снова спросил Василий. — Вы хотите, чтобы мы за­ учивали учебник, как попугаи, механически? А нам надо учиться думать и все оценивать, потому что и книги ведь... В них тоже не на все найдешь ответ... Зверева уже не пыталась прерывать его. Лицо ее болезненно морщи­ лось, и вся она казалась очень старой и беспомощной. Василий в запаль­ чивости не замечал этого, а легкий, одобрительный шум в аудитории дей­ ствовал возбуждающе. Но вдруг он увидел девушку в синем, полные со-