Сибирские огни, 1959, № 10

Приходит ко мне отчаянье, Начиная свой монолог: — Пока здесь ни кранов, ни строек, Сибирские ночи длинны, Здесь нет для тебя героики, Здесь нет для тебя целины. Бессонные командировки Измучили душу твою, И нет у тебя сноровки С доярок брать интервью. Конечно, смотреть концерты Ты не рассчитывал здесь. Конечно, ты ешь консервы, Коль нечего больше есть. Ты не туристом для отдыха Ехал, но разве легко думать о будущих подвигах, а драться... за молоко? * * * Крепчает непогодь вьюжная. Разгорается свет. И в комнату входит юноша Примерно моих лет. Скуластый, в ватной фуфайке, Обычный парень на вид. Только глаза, как факелы, Да голова в крови. Да речь ясна и сурова. Чеканят его уста: — Что, не узнал Чекмарева? Ты, видно, газетчик, устал. Послушай, я знаю, что трудно На всех дорогах прямых, Мои башкирские будни Были трудней твоих. Но мы в эти будни, как в праздник, Рвались переделывать мир, Без слов напрасных и праздных, Без столовых и без квартир. Мы дрались за все на свете Пулей, лаской, строкой. Мы были за все в ответе_ За Гренаду и за Джанкой.