Сибирские огни, 1959, № 10

— А что вы стали бы делать, Михаил Михайлович, если бы я... как это вы говорите... и в самом деле гробанулась? Тут Лопарев серьезным и деловитым взглядом окинул Онежку всю — с ног до головы: — Сколько килограммов? — Каких? — не поняла она. — Обыкновенных... По тысяче граммов каждый. Снова она долго не могла понять вопроса, а потом провела {!>укой по руке, по лицу, почувствовала, как покраснела вся, и тихо-тихо отве­ тила: — Давно уже не взвешивалась... А вообще — пятьдесят три... — Пустяк! — повел он плечами. — Вот эта штука, — он хлопнул по пеньку, — наверняка четыре пуда. С гаком. Ничего — тащу... Ута­ щил бы и тебя! Лицо у него было в поту, в земле и в трухе — он испачкался о пенек; коричневые глаза — по-хозяйски строгие. Он был сильный. Действитель­ но, он ее запросто унес бы на своих плечах, если бы она вдруг сломала руку или ногу... — Михаил Михайлович, ну, а если б я... совсем? Теперь не понял он: — То есть как это — совсем? — Очень просто — упала бы с какой-нибудь скалы в тумане, мало ли что может быть— и гробанулась. Сейчас лежала бы на камнях... Изу­ веченная... Мертвая... — Выдумываешь! — засмеялся Лопарев. — Трусиха ты! Знаешь — так не бывает! — сказал это с таким убеждением, что Онежка даже приостановилась: «Почему так не бывает? Почему так не могло быть с ней всего лишь часа два назад, если так было?» Лопарев же медлил с ответом на ее безмолвный вопрос и только после долгой-долгой паузы заговорил снова: — С первого же раза и совсем? Не бывает. Человек много раз споткнется, потом, смотришь —- грохнулся. Почему грохнулся? Не бо­ ится больше спотыкаться, вот почему. Привыкает. Начинает думать, будто спотыкаться — это можно, это не беда. Тут как раз беда к нему... В общем — философия. Ты думаешь — для чего мне эта коряга?