Сибирские огни, 1959, № 1

Старик брыкался, выкрикивал: — А если иностранец, то пусть не суется в чужие дела! Р азом открылись все двери. Вагон наполнился шумом, гомоном. Иностранный турист растерянно озирался. Иван Григорьев подошел к нему и почтительно извинился. Иностранец заговорил с ним по-английски и отрекомендовался ми­ стером Хэком. * * * И з гостей от мистера Хэка и его молчаливой спутницы Иван Семе­ нович вернулся поздно вечером, когда Пухарев уже укладывался спать. — Можешь гордиться, Михаил, — сказал Григорьев весело. — Ты очень понравился мистеру Хэку. Григорьев помолчал и после того, как разделся, заговорил вновь: — Мистеру Хэку я задал вопрос: «Скажите, есть ли у вас дети?»— «О , у меня их двое!» — ответил он. «Вы им делаете замечания, когда они не так в чем-нибудь ведут себя?» — «О, да!» — «Зачем?» — «Чтобы луч­ ше были!» — «Но вы, надеюсь, не можете уничтожить их за оплошность, за ошибку?» У мистера глаза на лоб: «Разумеется! Что вы хотите ска­ зать?» — «Хочу сказать, что мы, советские люди, относимся к Советской власти, как к родному, кровному детищу — лелеем, совершенствуем и .постороннему даже пальцем тронуть не позволим!» — Так и сказал? — удивился Пухарев. — З а точность не ручаюсь, но примерно. — А он что? — Пожал плечами: не понимаю! — Зато старикашка понял его хорошо!.. З а стенкой капризничал ребенок. Елена Петровна вполголоса разго­ варивала с ним. Прикрыв настольную лампу газетой, Иван Григорьев что-то записывал в блокнот. Вагон мягко покачивало. * * * Среди ночи, выйдя в коридор покурить, Михаил Терентьевич увидел у раскрытого окна Дедову. Облокотись, она смотрела в темноту, врывав­ шийся ветерок трепал ее волосы, колыхал шторку на окне: — Не спите?! — Нет. Только что укачала Юрку. — Ж ар не прошел? — Нет. Но ему лучше. Идите сюда.—Елена Петровна потеснилась.— Смотрите, какая чудесная ночь, прямо бездонная! Сегодня которое число? — Двадцать пятое. Нет... — Пухарев посмотрел на часы. — Уже двадцать шестое. — Время, как поезд, — она вздохнула. — Скоро рассвет. Я очень люблю встречать солнце, особенно весеннее... — Вам не холодно? — помолчав, спросил Михаил Терентьевич. Дедова улыбнулась ему одними глазами-медунками. — Я сейчас. Она сходила в купе, взяла теплый платок, накинула его на плечи. — Дайте папиросу. На лице Пухарева выразилась озабоченность: — Что с вами?! — Дайте. — Вы же не курите! —• Папиросу жалеете?