Сибирские огни, 1959, № 1

— У сгтцов меньше забот,—сказала она, глядя на Ивана Семеновича. — Правильно! — охотно подтвердил Григорьев. — Отцов, обычно, ■многое минует. — Я это говорю про вас, — улыбнулась Дедова. — Про вас лично. Вот сели да поехали, а у жены осталось вон сколько. Я видела ее с ни­ ми на вокзале. — Про меня? — поддельно удивился Григорьев. — А я другое .имел в виду... — Именно? — Вашего мужа. Д едова вспыхнула: — У меня... У меня вовсе нет его... то есть... — Глядите, дикие утки! — -торопливо крикнул Пухарев, бессозна­ тельно стараясь переменить неприятную для Дедовой тему разговора, и прильнул к стеклу. Елена Петровна тоже взглянула в приоткрытое окно, ■чуть прикоснувшись волосами к виску Пухарева. В паровозном сладко­ ватом дымке Михаил Терентьевич уловил запах камелии, почувствовал плечом обжигающую теплоту женской руки. Впереди, обрамленное ив- нячком и рыжим кочкарником, стеклилось небольшое болотце. Не обра­ щ ая внимания на шум поезда, в темной от торфяной гари воде купались утки. Немного в стороне сине-зеленый нарядный селезень, приспустив крылья, гонялся за серенькой уткой. Поезд неожиданно повернул влево и стал медленно огибать низину. З а кустами мелькнул охотник. Через несколько мгновений вспугнутые утки взлетели, а над головой охотника блеснули две вспышки огня. Одна птица отшиблась в сторону и полетела к поезду — неровно, сбивчиво. Но вдруг крылья птицы подломились, и она ткнулась в песчаную насыпь по­ лотна железной дороги. Это был селезень и, может быть, именно тот, гонявшийся несколько минут назад за серенькой уткой... — Ну, вот и все, — печально вздохнул Григорьев. — Можешь писать рассказ или новеллу, — проговорил Пухарев. — Во всем, что мы видели сейчас, много философии! — Какой? — Это зависит от автора, от его точки зрения. Например, ты глав­ ную роль отведешь охотнику, а не овдовевшей утке. Григорьев сверкнул золотыми зубами: — Ошибаешься. — Может быть, частично. — Нет, в корне. Я бы хотел взять в герои человека, едущего в поез­ де, поглубже заглянуть в его душу. То есть тебя. — Я не типичный, — перебил Пухарев. — Из меня скорее отрица­ тельный образ получится. Как вы думаете, Елена Петровна? — Думаю, что вы не правы. — В чем? — Вы... не отрицательный, по-моему. Григорьев, стоявший позади Дедовой, просиял, состроил забавную мину. Пухарев его понял так: «Я же говорил, что забудешь ты свою Н а ­ стеньку!» Михаил Терентьевич отвернулся и заговорил в раздумье, как. бы про­ долж ая неоконченный перед отъездом разговор с Иваном Семеновичем. — Советскому читателю нужен герой — человек с большой буквы, умеющий и смеяться, и злиться, любить и ненавидеть. Вы покажите мне самые настоящие человеческие слезы, человеческую радость... — Не сможем до тех пор, пока не заплачет Михаил Пухарев, — съязвил Григорьев.