Сибирские огни, 1959, № 1

в нем вижу, и свой, и товарищей своих, недоделки! А клуб шахтостроите­ лей?.. Эх, да что говорить! — Что ж, вы, значит, только плохое делали в жизни? — спросил Пухарев. — Не плохое, а плохо. — Он бережно положил подушку на место. — Без души, значит. Оттого и нем труд мой, не поет он!.. Когда парень раздвинул портьеры на окне, то на дворе было утро — обычное московское сиреневое утро. Падал редкий снежок и тут же таял на темном блестевшем асфальте. * * * Каменщик уезжал из Москвы раньше Пухарева. Михаил Теренть­ евич провожал его с чувством душевного огорчения, словно расставался с человеком, с которым навечно связала судьба дружбой, мыслями. На Казанском вокзале парень рассказал, что в Кузбассе есть девуш­ ка Оля, что, уезжая в Москву, он нагрубил ей и терзается теперь раская­ нием. Оля^не отвечала ему на телеграммы, не явилась к телефону на пе­ реговорный пункт. «Значит, серьезно обиделась!» Расстроенным, сел он в поезд. Наблюдая, как тает и тает вдали красный сигнальный огонек, Михаил Терентьевич желал вдохновенному каменщику счастливого пути, удачи в любви и делах... Г ЛАВА в Из Москвы Пухарев должен был везти с собой группу молодых ин­ женеров, которых подобрал в отделе кадров министерства. Но в тот день смогла, почему-то, выехать с ним одна Дедова Елена Петровна. С ней Михаил Терентьевич успел познакомиться ближе остальных еще до отъезда из Москвы. В министерстве она сумела узнать его адрес и при­ шла в гостиницу. Это было в субботу, вскоре, как уехал от Пухарева Иван Григорьев, давший слово, что непременно поедет в Сибирь и про­ будет у Пухарева на строительстве месяцев пять-шесть. Пухарев собирался тогда в кино. Встреча с Дедовой произошла не в номере, а в холле. Они сели на диван и проговорили около двух часов. Михаил Терентьевич все глядел и глядел в ее глаза, показавшиеся знакомыми, и вспоминал, где он видел такие же глаза-медунки. Потом вспомнил встречу в Междуречье с Петром Ивановичем — первым посе­ ленцем этих таежных мест и осведомился, не знает ли она его. — Д а , это мой отец, — ответила Елена Петровна холодно и, в свою очередь, поинтересовалась: уж не на отца ли она похожа. — Сходство поразительное! — подтвердил Пухарев. — И особенно глаза... медунки. — Медунки! — повторила женщина. — Какое милое сравнение... В тот вечер они расстались почти друзьями. «Почему?» — спраши­ вал себя Пухарев и не мог объяснить. А в воскресенье уже вместе смот­ рели кино, ужинали в кафе. На какой-то миг Михаил Терентьевич рядом с Еленой Петровной забыл даж е о Насте. Елена Петровна вся дышала новизной, все в ней по-своему было неповторимо. Природа потрудилась над тем, чтобы наградить Елену Петровну затейливой гаммой . улыбок, взглядов, жестов. И все же ее нельзя было заметить издалека, она не алела, не звала , как яркий горный цветок. Надо быть очень вниматель­ ным, чтобы оценить таких женщин. Не в мраморном безмолвии, а в дей­ ствии проявлялось обаяние этой женщины, в тонкости ума. А особенно— глаза-медунки. Но удивила она его до крайности тем, что пришла на вокзал с вось­ мимесячным ребенком, о котором умалчивала до последней минуты. 72