Сибирские огни, 1959, № 1

А^ихаил, отчаянно. Хотел бы я поглядеть на тебя в другой роли, в борь­ бе, на которую поднимаешь других! — Сидя в Усладе? Григорьев сердито завозился на алюминиевой раскладушке и долго не подавал голоса. Пухарев спросил: — Что молчишь? 1 — Думаю... Пухарев засмеялся: > — Думай. Я к тому сказал, чтобы сманить тебя к нам, в Кузбасс. Поедем, правда! Посмотри, как богат наш Кузнецкий край трудовой жизнью, трудовой поэзией! Живыми, горячими сердцами! Для творче­ ской работы — непочатый край! * * * Прежде чем войти в Кремль, Михаил Терентьевич — гость на Все­ союзном совещании строителей — остановился вблизи Троицких ворот. Он сильно волновался. Шутка ли — впервые в жизни войти в Кремль! На ум пришли неизвестно чьи стихи, неумело пересказанные отцом и з а ­ ученные с его слов еще в раннем детстве, и он почему-то стал читать их шепотом так, как запомнились они в детстве: ...Город чудный, город древний! Ты вместил во все концы И палаты, и посады, и деревья, и дворцы. Опоясан лентой пашен. Весь в пестреющих садах; Сколько храмов, сколько башен На семи твоих холмах! На твоих стенах старинных Вырастают дерева, Глаз не схватит улиц длинных, — Это матушка Москва! Кто, силач, возьмет в охапку Холм Кремля-богатыря? Кто собьет златую шапку У Ивана-звонаря? Кто Царь-колокол подымет. Кто Царь-пушку повернет, Кто, гордец, шляпы не снимет У Кремля святых ворот? Ты ль не гнула крепкий выем Боевой своей судьбы?! Ты, как мученик, горела, белокаменная! И река в тебе кипела бурнопламенная, И под пеплом ты лежала полоненною, Из-под пепла ты вставала неизменною! Процветай же славой вечной, Город храмов и палат, Град старинный, град сердечный. Коренной России град! С трепетом в душе ступил Михаил Пухарев на площадь, выложен­ ную камнем. В Кремле его окружила седая тишина вековых раздумий над былями и легендами, и в этой тишине слышался набат колоколов, извещающих о прибытии вражеских полчищ; слышались молебны о пав­ ших ратной смертью и скошенных черной чумой; звон медных ковшей, песни Дражников и стоны юродивых; ревели, колыхались толпы вокруг лобного места, и палач заносил топор над головой непокорной; шепта­ лись заговорщики, жужжали веретена прях, били челом послы замор­ ские, шелестели пергамента: и скрипели гусиные перья; звал русский на­ род Юрий Долгорукий крепить Москву, дергал ус сердитый татарин, пригнувшись к луке седла, мчался поляк от рогатины русской; стлался